Многоликая амнистия. Подорвет ли дело Валерия Израйлита доверие бизнеса к государству?

Понедельник на этой неделе начался с бурного обсуждения в прессе опасного прецедента, случившегося в уголовном деле Валерия Израйлита, совладельца компании «Усть-Луга», строившей одноименный морской порт на побережье Финского залива в Ленинградской области, и рассматриваемого сейчас в Смольнинском районном суде Санкт-Петербурга. Первыми об этом сообщили «Ведомости», они же представили некоторые детали дела со ссылкой на материалы, полученные от стороны защиты.

Не будем обсуждать фабулу самого дела, виновность или невиновность подсудимого. Остановимся лишь на одном эпизоде, связанном с использованием в ходе следствия и на судебном заседании по делу данных из спецдекларации Валерия Израйлита. Декларация была подана им в 2016 году в ходе первой волны амнистии капиталов. Позднее против него было возбуждено уголовное дело, а в декабре того же 2016 года Израйлит был арестован. В ходе оперативно-розыскных мероприятий следователи сначала обнаружили в служебной переписке в компьютере одной из сотрудниц упоминание о поданной ранее спецдекларации, а потом и данные из нее или даже ее электронную копию. Позднее, как сообщают «Ведомости», следствие запросило и получило разрешение суда на выемку оригинала спецдекларации в центральном хранилище ФНС, где хранятся все материалы, поданные в процессе амнистии капиталов.

Эту декларацию суд приобщил к делу, что вызвало справедливое возмущение стороны защиты.

Отметим, что первый тревожный звонок на тему возбуждения уголовного дела предположительно после подачи спецдекларации прозвучал в мае этого года в связи с делом «Вятского кваса». Но там, похоже, СМИ сильно сгустили краски, так как копия декларации была обнаружена у самого обвиняемого в процессе обыска. Опять же, не будем касаться обоснованности самих обвинений и сути дела, которое обвиняемый по этому делу назвал рейдерским захватом. Тем не менееосадочек, как говорится, остался.

Краткий ответ в рамках обвинений по этому делу: ничего. По крайней мере ничего такого, что нельзя было бы получить из других источников в процессе проведения следственных действий. Кстати говоря, в Законе об оперативно-розыскной деятельности нет прямых указаний на гарантии сохранения налоговой тайны. При проведении оперативных мероприятий должно лишь быть обеспечено «соблюдение прав человека и гражданина на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, неприкосновенность жилища и тайну корреспонденции» (Ст. 5, N 144-ФЗ от 12 августа 1995 года).

Валерий Израйлит указал в декларации контролируемые им иностранные компании, квартиру в Лондоне, акции, банковские счета. Одна из этих компаний — Midwest Marketing Limited — и фигурирует в материалах уголовного дела. По версии обвинения, у этой компании Израйлит якобы собирался купить свою же яхту. На этом эпизоде строится его обвинение в выводе средств за границу по подложным документам, легализации средств, полученных преступным путем, и мошенничестве в особо крупном размере (ст. 193.1, 174.1 и 159 УК РФ).

Однако декларация — вовсе не обязательный и точно не единственно возможный источник информации для следствия. В соответствии с законом об амнистии, чтобы освобождение от ответственности по нарушениям, связанным с контролируемыми иностранными компаниями (КИК), сработало, одновременно с подачей декларации необходимо подать и уведомления о КИК. Без этого, кстати говоря, и декларацию бы не приняли. Информация об иностранных компаниях г-на Израйлита в виде уведомлений о КИК хранится в его территориальной налоговой инспекции. Следствие легко могло получить эти данные там, поскольку на них не распространяются дополнительные гарантии амнистии по сохранению налоговой тайны.

Что касается банковских счетов, то информация о них также может быть получена независимо от спецдекларации — например, в будущих делах такого рода, в рамках автоматического обмена информацией. При этом в декларации указываются только реквизиты счета, там не предусмотрено раскрытие финансовой информации по этим счетам, данных по отдельным сделкам и так далее. Так что узнать из спецдекларации о намерении купить яхту, да еще и в будущем, в принципе невозможно. Следователи узнали об этом, скорее всего, из документов и компьютерных файлов, полученных в ходе обысков и других следственных мероприятий по месту жительства и работы самого обвиняемого и его сотрудников, изучения его переписки по электронной почте, истории посещения сайтов зарубежных банков, телефонных переговоров с ними.

Кстати говоря, если яхта была оформлена на компанию, в которой Израйлит был бенефициаром, то он мог получить эту яхту, как и другие активы компании, в рамках безналоговой ликвидации. Так что покупка яхты у себя самого выглядит несколько странно.

Таким образом, похоже, что у следствия не было особой необходимости использовать спецдекларацию для подтверждения возможных нарушений.

Здесь юристы единодушны: нельзя использовать спецдекларацию в суде. При подготовке статьи нам удалось пообщаться с адвокатом подсудимого Викторией Бурковской, главой уголовной практики ЕПАМ. Виктория, принимавшая участие, по иронии судьбы, в разработке самого закона об амнистии, также категорична: факт представления декларации, а также сведения, содержащиеся в декларации и документах, прилагаемых к декларации, не могут быть использованы в качестве доказательства в рамках уголовного дела. Только декларант вправе представлять копию декларации для приобщения к уголовному делу в качестве доказательства.

С Викторией солидарна и Дарья Константинова, партнер адвокатского бюро «Забейда и партнеры»: хотя Закон об амнистии освобождает от ответственности лишь за ограниченный перечень преступлений, использовать спецдекларацию в уголовном деле нельзя по любому составу. Закон об оперативно-розыскной деятельности не запрещает получать и использовать любые сведения, в том числе и указанные в спецдекларации, как информацию для оперативных целей. А следователь, уже зная, что искать, направив соответствующие запросы, сделав выемки, допросив свидетелей, подтвердит данные из справки оперативника доказательствами, полученными в рамках УПК РФ в ходе расследования уголовного дела. Таким образом, сама декларация формально может и не использоваться как доказательство по уголовному делу.

Кстати говоря, единственная ситуация, когда предоставляемые законом об амнистии гарантии могут не работать применительно к рассматриваемому делу, отмечена в статье 8.2 Закона N140-ФЗ: «Положения закона … не затрагивают и не ограничивают … положения Федерального закона от 7 августа 2001 года N 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма» и принятых в соответствии с ним иных нормативных правовых актов». Однако Виктория Бурковская настаивает на том, что сроки давности по этому составу в рамках рассматриваемого дела давно прошли.

Отсутствие очевидных причин к использованию спецдекларации стороной обвинения в ходе судебного разбирательства не исключает, конечно, сам факт такого использования, что следует из материалов дела. И в этом большинство опрошенных юристов усматривают явное нарушение духа и буквы закона об амнистии капиталов.

Виктория Бурковская, теперь уже в качестве эксперта по законодательству, связанному с амнистией капитала, подтвердила: «При разработке закона детально обсуждался вопрос о недопустимости использования сведений, содержащихся в спецдекларации, для уголовного, налогового или административного преследования по любым новым делам. Законодатель указал, что спецдекларация может быть доказательством только по ходатайству самого декларанта, и никакие государственные органы, кроме налоговых, не имеют права доступа к ней и содержащимся в ней сведениям».

Таким образом, происшедшее в Санкт-Петербурге явно не улучшит настроение бизнеса в целом и не повысит его доверия к аналогичным кампаниям в будущем. Те, кто оформлял подобные декларации в ходе уже состоявшихся двух этапов амнистии, задумаются, взвесят риски. Кому-то, возможно, даже придется сменить страну проживания. И конечно, возможность неисполнения гарантий, заявленных в рамках амнистии капиталов, явно повлияет на ход ее третьего этапа. Как мы отмечали ранее, третья амнистия и без того идет не очень активно из-за многочисленных ограничений в условиях участия. Потребуется политическая воля и, возможно, доработка действующего законодательства, чтобы восстановить доверие между бизнесом и государством.