Признание наследственных трастов в Европе

Для удобства чтения мы подготовили краткий глоссарий терминов, к которому Вы можете обращаться по ходу изучения основного текста:

Наследственный траст – траст, цель учреждения которого состоит в передаче активов по наследству.

Express trust – траст, созданный по воле его учредителя (как правило посредством подписания трастового договора или завещания).

Завещательный траст – траст, созданный посредством завещания. Вступает в силу после смерти наследодателя-учредителя.

Inter vivos траст – траст, созданный при жизни учредителя. Вступает в силу после подписания трастового соглашения.

Bare траст – траст, в рамках которого трасти не имеет полномочий по самостоятельному управлению активами траста. Всё управление трастом осуществляет бенефициар, которому принадлежат имущество и доход траста.

Коллизионная норма – правовая норма, позволяющая определить, какой правопорядок будет регулировать те или иные отношения.

МЧП – Международное частное право.

Траст – институт англо-саксонского права, позволяющий изначальному собственнику имущества – учредителю (settlor) – передать юридическое право собственности на имущество доверительному собственнику – трасти (trustee), а право получения дохода от этого имущества – бенефициару (beneficiary). Эта совокупность обязанностей может устанавливаться в самых различных целях, одна из которых – передача активов в рамках семейного и наследственного планирования. Соответственно, главное, что отличает наследственный траст – это цель его создания, которая будет определять и дальнейшую его структуру.

С формальной точки зрения такой траст ничем не будет отличаться от других – он всё так же может быть создан посредством письменного или устного волеизъявления учредителя (express trust) – в большинстве случаев такие трасты создаются посредством подписания между учредителем и трасти документа deed of trust; в контексте темы наследственного планирования такие трасты ещё называют трастами inter vivos. Вместе с этим английское право допускает создание траста завещанием – в таком случае после смерти наследодателя его активы поступят в траст, условия которого должны быть определены тем самым завещанием.

Траст уже много лет пользуется большой популярностью у держателей солидных активов в качестве удобного инструмента для структурирования своего капитала – в том числе и с учётом вопросов наследства.

Поскольку английскими законами предусмотрена лишь обязательная фигура трасти, а правом справедливости описывается лишь фидуциарная обязанность трасти управлять имуществом в пользу бенефициаров, учредитель траста может создать практически любую удобную ему структуру траста. Траст может содержать в себе протектора, финансового советника, специальный комитет, отвечающий за, например, выделение средств на образование бенефициаров и так далее. Трастовый договор может наделять этих лиц любыми полномочиями – главное, чтобы при этом трасти оставался трасти, и траст не был признан притворным.

Описанное выше достоинство может стать особо значимым, если у главы семьи есть планы по созданию «семейной конституции» – документа, который бы чётко закреплял за членами семьи их обязанности по управлению общим имуществом семьи, определял бы степень их участия в семейных делах и доходах, а также определял бы порядок разрешения споров между членами семьи. Траст может стать прекрасным юридическим обрамлением для такой структуры семейных отношений.

Неочевидным следствием описанного выше преимущества является возможность устанавливать очень широкий перечень условий, при которых бенефициар-наследник будет получать имущество из траста.

К примеру, по российскому наследственному праву фактически невозможно передать наследство с условием. В трасте же, поскольку у учредителя есть полная свобода в определении бенефициаров, он может либо чётко зафиксировать условия получения имущества траста в учредительном договоре, либо доверить определение конкретных бенефициаров трасти, составив, при этом, список своих пожеланий относительно их состава и условий получения ими имущества (letter of wishes).

Так, к примеру, учредитель может обязать трасти назначить своего старшего сына директором компании (в которой трасти акционер) и передать ему часть её акций, если тот получит высшее экономическое образование. Таким образом, будут учтены и интересы семьи, и интересы бизнеса.

Ровно так же учредитель может установить в качестве конкретных бенефициаров или их перечня лиц, которые не могли бы наследовать при обычных условиях – в том числе в случаях, если личный закон наследодателя содержит ограничения в отношении имущества, которое может быть передано по завещанию.

Кроме того, посредством всё тех же инструментов траста можно создать эффективную систему поддержки несовершеннолетних, нетрудоспособных и недееспособных членов семьи после ухода из жизни их кормильца. Учредитель может установить, что трасти обязан не просто выплачивать членам семьи какую-либо сумму, а и позаботиться об их состоянии – оплатить приличный дом престарелых или университет, купить дом в живописном месте.

Наконец, траст позволяет оптимизировать налоговую нагрузку в рамках передачи активов по наследству. Российских подход, когда наследование не облагается налогом, является скорее исключением, чем правилом – в большинстве стран мира налоги на наследство существуют, причём порой довольно серьёзные. Так, к примеру, в Испании их значение может достигать 36,5%, во Франции 45% (для детей) и 60% (для остальных наследников), в Германии до 30% и 50%, в Великобритании 40% и так далее. Поскольку при распределении имущества внутри траста не происходит передачи активов по наследству с юридической точки зрения (т.е. не задействуются институты наследственного права), то и наследственными налогами такое распределение не облагается. Кроме того, не стоит забывать о традиционных для трастов налоговых преимуществах.

Описанные выше преимущества наследственного траста работают на 100% без осечек, если все элементы траста и отношения вокруг него (учредитель, трасти, бенефициары, имущество траста, кредиторы, и т.д.) связаны с юрисдикцией, которой понятие траста знакомо. В случае же, если, например, в траст передана испанская вилла или акции эмиратской компании, бенефициарами траста являются не наследники по закону российского учредителя (при отсутствии у него завещания) или траст нарушает права французских наследников на обязательную долю в наследстве, возможны коллизии между концепцией траста и нормами местного законодательства.

Наиболее успешная попытка разрешить наиболее острые противоречия между трастами и нетрастовыми юрисдикциями была предпринята в 1985 г., когда была заключена Гаагская конвенция о праве, применимом к трастам и их признании[1].

На сегодняшний день её участниками являются следующие государства:

• Австралия;
• Канада (все провинции, кроме Квебека и ни одна из территорий);
• Кипр;
• Гонконг;
• Италия;
• Лихтенштейн;
• Люксембург;
• Мальта;
• Монако;
• Нидерланды (только европейская часть страны);
• Панама;
• Сан-Марино;
• Швейцария;
• Великобритания (включая острова Акротири и Декелия, Бермуды, Британскую атлантическую территорию, Британские виргинские острова, Фолклендские острова, Гибралтар, о. Гернси, о. Джерси, о. Мэн, Монтсеррат, о. Св. Елены, Южную Георгию и Южные Сандвичевы Острова, а также острова Теркс и Кайкос).

Подписали, но не ратифицировали Конвенцию также Франция и США.

При этом, влияние Конвенции настолько велико, что зачастую выработанные в ней подходы встречаются в практике судей и не в странах-членах Конвенции. Так, например, в своём решении от 30 апреля 2008 г. Верховный Суд Испании, рассматривая дело о нарушении норм об обязательной доле в наследстве, определил природу созданного в соответствии с правом США траста, сославшись на положения Конвенции[2]. Кроме того, некоторые страны, изучив опыт применения Конвенции, создали аналогичные нормы в своём внутреннем законодательстве – так, например, Бельгия практически полностью переписала положения Конвенции в главу XII своего Кодекса МЧП 2004 г..

Странами-участниками соглашения являются как англо-саксонские, так и романо-германские страны. В этом и состоит основное преимущество Конвенции: она позволяет признавать трасты и эффективно определять применимое к ним право в европейских странах. Но обо всём по порядку.

Все подписавшие Конвенцию государства обязаны признавать на своей территории траст как таковой. Причём данное требование распространяется на все трасты, действительные в соответствии со своим применимым правом, а не только на трасты, регулируемые правом других стран-участниц Конвенции. При этом Конвенция указывает, что она распространяется только на inter vivos и завещательные express-трасты. В случае, если траст был создан, к примеру, английским судом, он подпадать под положения Конвенции не будет.

Т.е. в случае, если, например, в швейцарском суде возникнет спор относительно выплаты из имущества английского траста дохода бенефициарам, то судья, во-первых, будет обязан рассматривать траст в качестве именно траста и, во-вторых, определять полномочия трасти в соответствии с английским законодательством (в частности, Trustee Act, 1925).

При этом, поскольку даже в рамках англо-саксонских юрисдикций институт траста имеет значительно отличающееся от страны к стране регулирование, Конвенция чётко закрепляет, с какими минимальными признаками государство обязано признать траст:

• имущество траста образует отдельный фонд и не является частью собственного имущества трасти;
• юридическое право собственности на имущество траста принадлежит трасти или иному лицу, выступающему от имени трасти;
• у трасти есть право и обязанность, в отношении которой он ответственен, управлять, приобретать или отчуждать имущество в соответствии с условиями траста или специальными обязанностями, наложенными на него законом;
• трасти может выступать и восприниматься именно в качестве трасти, и он может действовать в качестве трасти перед нотариусом или любым официальным лицом;
• личные кредиторы трасти не могут обратить взыскание на имущество траста;
• имущество траста не входит в конкурсную массу обанкротившегося трасти;
• имущество траста не входит в супружескую собственность трасти и не входит в его наследственную массу;
• имущество траста может быть возвращено в случае, если трасти нарушил условия траста и смешал свои активы с имуществом траста или произвёл отчуждение имущества траста.

Как видно из предыдущего пункта, крайне существенное значение в вопросе использования траста в Европе имеет определение применимого к нему права – именно в соответствии с этим правопорядком будут определяться действительность траста, полномочия трасти, пределы прав бенефициаров и т.д..

Конвенция устанавливает, что по умолчанию применимым является право, выбранное учредителем в трастовом договоре. Как правило, любой договор, рассчитанный на трансграничное применение, содержит в конце положения о применимом праве и способе разрешения споров.

Однако в случае, если такое положение в трастовый договор не включено (например, если речь идёт о трасте, которым оформляются отношения с номинальным акционером), то, в соответствии с Конвенцией, применимым будет право места расположения траста.

В качестве такового, в частности, могут выступать государства:

• места управления траста, определённое учредителем;
• места нахождения активов траста;
• места расположения трасти;
• места реализации цели траста (если он целевой).

Один из ведущих английских юристов в области трастов Дэвид Хайтон удачно сравнил трасты с ракетами, а акты об их учреждении – с пусковыми установками; так вот, Конвенция 1985 г. регулирует только ракеты. Действительность учредительных актов может определяться как национальным законодательством страны ведения спора / наследственного дела или страны составления акта, так и другими международными договорами – например, Гаагской конвенцией о коллизии законов, касающихся формы завещательных распоряжений 1961 г. (участвуют 42 государства)[3].

Несмотря на предоставляемый Конвенцией достаточно широкий набор инструментов, позволяющих сделать траст и его акты действительными в нетрастовой юрисдикции, она содержит в себе и ряд исключений, которые обязательно надо принимать во внимание.

Так, статья 15 устанавливает перечень случаев, в которых суд может отойти от применения Конвенции и определить применимое к трасту право на основании своих коллизионных норм. В контексте данной статьи наибольшее значение имеет пункт этой статьи, устанавливающий, что Конвенция может не применяться в вопросах наследственных прав по завещанию и закону и, особенно, в вопросах обязательной и супружеской долей (о них ещё пойдёт речь далее). В таком случае национальный суд может (но не обязан) не признавать траст по правилам Конвенции и определять его действительность и применимое право – а, соответственно, и объём прав обязательных наследников и пережившего супруга, – в соответствии с правопорядком, предписанными нормами о выборе применимого права страны этого суда.

Также в силу статьи 13 Конвенции под угрозой непризнания находятся т.н. «мошеннические трасты» – трасты, все элементы которого (учредитель, бенефициары, трасти, имущество), кроме применимого права, связаны с правопорядком, в законодательстве которого понятие траста отсутствует.

Однако сам факт подписания государством Конвенции означает его протрастовый подход. Так, например, Италия активно признаёт т.н. trust interni – расположенный в Италии траст, регулируемый иностранным правом. А Швейцария и вовсе исключила в отношении себя действие статьи 13. Наследственные же трасты государства-участники Конвенции на практике не признают лишь в случаях, если они явно нарушают местные наследственные законы – в первую очередь нормы об обязательной доле (о чём пойдёт речь далее).

Таким образом, в случае если интересы Вашего наследственного траста каким-либо образом оказываются локализованы в стране-участнице Конвенции 1985 г., вы можете быть уверены, что, как минимум, к вашему трасту будут относится именно как к трасту. Более того, с наибольшей вероятностью вы сможете заранее просчитать, какое право будет применимо к трастовым отношениям (если оно не было выбрано заранее) и то, какие потенциальные сложности с признанием такого траста всё же могут возникнуть.

Выделим основные проблемы, которые возникают при взаимодействии трастов и нетрастовых юрисдикций, не участвующих в Конвенции, и постараемся найти для них оптимальные решения.

Несмотря на то, что Конвенция является мировым стандартом, шаблоном, по которому нетрастовые государства могут признавать трасты, абсолютное большинство государств мира её не ратифицировали, в связи с чем она не имеет в них обязательной силы. В случае, если Ваш вопрос относительно наследственного траста попал к нотариусу или в суд такой юрисдикции, публичные органы этого государства будут применять к нему собственное законодательство.

По умолчанию национальные правоприменители стараются оценить траст с точки зрения известных их национальной правовой системе институтов. Как правило на этом этапе траст рассматривается как договор между учредителем и трасти, а в качестве применимого к трасту права определяется право, применимое к договору. При этом, по умолчанию, большинство европейских государств (страны-участницы Конвенции, Франция, Германия, Бельгия) стремятся признать траст действительным, если он не является мошенническим и не нарушает прав обязательных наследников.

Показательным в этом вопросе является дело Мадам де Геней (решение Апелляционного суда Парижа от 10 января 1970 г.), в рамках которого возник вопрос о соотношении траста и завещания. Французская гражданка Мадам де Геней передала в отзывной траст акции своих американских компаний. Бенефициаром траста выступала сама учредительница, а после её смерти имущество траста должно было быть передано членам её семьи; в качестве трасти выступал американский гражданин. Позднее Мадам де Геней оставила завещание, которым она отменяла все предыдущие наследственные распоряжения. Суд посчитал, что договор об учреждении траста регулируется американским правом и, следовательно, является действительным – как и передача в и из него имущества (акций и дивидендов). В отношении же отмены траста последующим завещанием Суд указал, что, в силу своей специфической природы, траст не может считаться распоряжением на случай смерти – в связи с чем по завещанию французская гражданка могла передать только непереданное в траст имущество.

Аналогичный подход существует и, например, в Германии[4] и Швейцарии[5].

При этом сложно однозначно сказать, каким правом будет регулироваться такая «передача по наследству» (особенно, если наследственный траст завещательный или распределение из него нарушает права обязательных наследников) в государстве, не знакомым с трастом.

В практике есть примеры вдумчивого подхода законодателя к этому вопросу – например, статья 92 Закона Швейцарии о МПЧ прямо указывает, что правом, применимым к наследованию, определяется то, какие «инструменты» могут быть использованы при наследовании (т.е. можно ли передать имущество посредством завещательного траста). Однако по большей части единого подхода к этому вопросу нет и всё решается case by case.

Не даёт однозначного ответа на этот вопрос и Регламент ЕС Рим IV, статья 21 которого указывает, что право страны последнего места жительства наследодателя регулирует передачу всего наследуемого имущества.

Однако, поскольку немецкое право не знакомо с понятием траста (по крайней мере в том смысле, в котором этот институт существует в Великобритании), немецкий суд, в силу указания статьи 31 Регламента, вправе применить в отношении вещных прав на такое имущество наиболее близкий институт из существующих в национальном праве, адаптировав его соответствующим образом под нужды конкретного спора. В отношении Германии таким институтом с наибольшей вероятностью будет выступать Treuhandverhältnis (или просто Treuhand).

Основная проблема, с которой может столкнуться наследственный траст в Европе – нарушение местных норм об обязательной доле в наследстве. Причём ситуацию не спасает даже ратификация Гаагской конвенции 1985 г., поскольку её статья 15 разрешает применять местные правовые нормы по вопросам обязательной доли в наследстве; таким образом, подходы в участвующих и не участвующих в Конвенции странах практически одинаковы.

Оценить этот подход можно на примере французских судей: в случае, если единственной целью создания наследственного траста было исполнение завещательных распоряжений наследодателя (т.е. передача имущества по наследству иным образом, нежели чем это предусмотрено французским законодательством), траст будет недействительным.

Данный вывод был сделан французскими судами в отношении завещательного лихтенштейнского траста со швейцарским трасти. Впоследствии аналогичная позиция была высказана и в отношении прижизненных трастов, подразумевающих перераспределение активов после смерти учредителя-бенефициара. Кроме того, если распределение из наследственного траста нарушает права обязательных наследников в части (например, состав наследников соответствует закону, но распределение в других пропорциях или если в рамках траста всё имущество передаётся одному из обязательных наследников), то суд признает траст недействительным в этой части.

Так, например, в рамках дела мадам Зисенис, Кассационный суд Франции в своём решении от 20 февраля 1996 г.[6] перераспределил переданной наследодательницей-учредительницей траста имущество от одного обязательного наследника к двум другим, которые в изначальное распределение не попали.

Однако данная проблема не осталась без решения. С наибольшей вероятностью вопрос соответствия нормам об обязательной доле не возникнет в случае, если всё имущество будет принадлежать компании, чьи акции уже будут переданы в зарегистрированный там же траст.

В таком случае даже при наличии решения местного суда о перераспределении акций в пользу обязательных наследников, такое решение будет невозможно исполнить в стране регистрации компании, поскольку трастовое законодательство англо-саксонских юрисдикций прямо указывает на то, что наследственные отношения не влияют на действительность самого траста или передачи в него имущества. Кроме того, законодательство многих трастовых юрисдикций устанавливает исключительную юрисдикцию местных судов по спорам, cвязанным с их трастами.

Трастовые юрисдикции всегда устанавливают, что действительность их трастов определяется по их праву, а суды такой трастовой юрисдикции имеют исключительное право рассматривать споры в отношении таких трастов.

Однако в случае, когда в трасте оказывается недвижимое имущество, расположенное в другом государстве (зачастую, в государстве постоянного места жительства наследодателя), суды такого государства могут заявить о своей юрисдикции в отношении данного имущества – решение в отношении такого имущества, вынесенное зарубежным судом, будет неисполнимо в стране расположения недвижимости.

В случае же рассмотрения спора в стране расположения недвижимости, местный суд с большой долей вероятности будет применять своё право (например, абсолютно точно так поступят немецкие судьи в силу положений пункта 1 статьи 43 Вводного закона к ГГУ). Результат взаимодействий местного нетрастового правопорядка с, например, международным кипрским трастом, держащим недвижимость, может быть непредсказуем.

При этом, сказанное выше справедливо для стран, не участвующих в Гаагской конвенции 1985 г. Сама по себе она не содержит специальных положений о трастах, держащих недвижимость не по месту своего учреждения – таким трастам суды стран-участниц не вправе отказывать в признании и применении соответствующего права. Однако в случае, если таким трастом передаётся недвижимость по наследству, начинают работать уже описанные выше ограничения статьи 15.

Отношения между собственником бизнеса и номинальным акционером устанавливаются посредством специального вида траста – “пассивного” траста (bare trust).

Поскольку bare trust учреждается трастовой декларацией, которая обычно не содержит норм об определении бенефициаров на случай смерти текущего, вопрос дальнейшей судьбы переданных в номинальное владение акций будет решаться в соответствии с положениями внутреннего законодательства. В соответствии с нормами офшорных юрисдикций номинальный акционер в таком случае обязан передать удерживаемые акции наследникам бенефициара по закону или завещанию.

Однако, в подавляющем большинстве случаев номинальный акционер не имеет ни малейшего понятия о том, кто может быть наследником бенефициара; порой такой информации нет и у зарегистрированного агента компании, к которому он мог бы обратиться за содействием. В этой связи самое логичное, что могут сделать наследники, которые узнают о наличии у умершего акций, удерживаемых номинальным акционером – это обратиться к своему зарегистрированному агенту, который обеспечит взаимодействие с номиналом.

Суды государства места проживания наследников (например, российские) не смогут помочь в этом вопросе как минимум потому, что их решение против созданного в офшоре траста невозможно будет исполнить в стране регистрации компании.

Кроме того, в силу отсутствия в континентальном гражданском праве понятия «траст», суды места жительства наследодателя просто не смогут «увидеть» трастовых отношений между номиналом и бенефициаром – в связи с чем и не смогут помочь с передачей бенефициарных прав по наследству.

Шансов на подписание и ратификацию Россией Гаагской конвенции 1985 г. и раньше было не много, а в рамках последних событий их не стало окончательно. Аналогично невозможно себе представить введение какого-либо трастового законодательства – прошлый опыт (Указ Президента Российской Федерации от 24.12.1993 г. № 2296 «О доверительной собственности (трасте)») показал полную несостоятельность таких попыток.

Однако вместе с этим само по себе признание трастов, по аналогии с приведёнными ранее решениями французских, швейцарских и прочих европейских судей, возможно. В теории. На практике ни об одном российском судебном решении, в котором бы фигурировал траст, науке не известно.

В силу статьи 1203 ГК РФ, российский судья или нотариус (ведущий наследственное дело с участием траста), может определить, что личным законом иностранной организации, не являющейся юридическим лицом по иностранному праву, считается право страны, где эта организация учреждена; такой страной может быть страна регистрации траста или страна места заключения трастового договора. Именно данным правопорядком российский судья или нотариус будут руководствоваться при определении правового статуса учредителя, трасти и бенефициара.

В отношении завещательных трастов необходимо помнить о положениях статьи 1224 ГК РФ – правопорядком страны последнего места жительства наследодателя (или страны места нахождения недвижимости) будет определяться сама возможность передать имущество по наследству посредством завещательного траста.

Кроме того, статья 1192 ГК РФ позволит российским судьям – по аналогии с их европейскими коллегами – применять правила об обязательной доле в наследстве (статья 1149 ГК РФ).

Подводя итог, отмечу, что наиболее безопасным способом структурирования наследства через траст является передача в него акций компаний, зарегистрированных в англо-американских юрисдикциях (на балансах которых уже находятся реальные активы). Непосредственно имущество имеет смысл передавать в наследственный траст только в случае, если оно находится в стране-участнице Гаагской конвенции 1985 г. (и, возможно, Франции). При этом, однако, следует обязательно иметь ввиду требования к обязательной доле в наследстве.

[1] Convention of 1 July 1985 on the Law Applicable to Trusts and on their Recognition

[2] Tribunal Supremo Sala I del lo Civil, judgment 338/2008 of April 30, 2008

[3] Convention of 5 October 1961 on the Conflicts of Laws Relating to the Form of Testamentary Dispositions

[4] BGH, Urteil vom 15.04.1959, V ZR 5/58, NJW 1959, 1317

[5] BGE 96 II 79

[6] Cour de Cassation, Chambre civile 1, du 20 février 1996, 93-19.855