“Кипрская стрижка депозитов” в масштабах ЕС.

Bail-in tool согласно проекту Директивы о восстановлении и урегулировании проблем банков (DIRECTIVE OF THE EUROPEAN PARLIAMENT AND OF THE COUNCIL establishing a framework for the recovery and resolution of credit institutions and investment firms and amending Council Directives 77/91/EEC and 82/891/EC, Directives 2001/24/EC, 2002/47/EC, 2004/25/EC, 2005/56/EC, 2007/36/EC and 2011/35/EC).

Александр Алексеев, управляющий партнер GSL Law & Consulting (А.А.)

&

Дмитрий Белых, юрист GSL Law & Consulting (Д.Б.)

А.А.: Здравствуйте, дамы и господа. Мы продолжаем серию наших вебинаров. Мы ее начали с разговора о 134 законе, который в некотором роде можно отнести к одним из самых значимых событий в офшорной жизни последнего года, которое определит направление развития ниши этого бизнеса, а также направление деятельности тех клиентов, которые используют офшорные инструменты. Сегодняшняя наша беседа точно так же посвящена теме из категории таких же значимых событий. Мы будем говорить о последствиях события, которое тоже было знаковым событием этого года. Наверное, самым знаковым и самым громким. И мы поговорим о тех последствиях, которые оно имело. Может быть, для кого-то это будут скрытые последствия , поскольку афишировались в основном другие вещи. В общем, пора прекращать говорить загадками. Сегодня мы говорим о последствиях кипрского кризиса. 16-го марта 2013-го года были объявлены так называемые банковские каникулы на Кипре, в результате чего все банки Кипра приостановили свою деятельность. По-моему, на три недели. За эти три недели было принято решение сначала кипрским парламентом, затем кипрский парламент забаллотировал то решение, которое было ему предложено и делегировал право принятия этого решения свои исполнительным органам –– президенту и министру финансов. Решение, принятое министерством финансов, о стрижке депозитов на Кипре было еще более радикальным, нежели то предварительное решение, которое забаллотировал кипрский парламент. Результатом этого решения были несколько декретов, которые выпускались каждую неделю и сменяли друг друга, но суть была с том, что «Laiki Bank» прекратил свое существование и был объединен с «Bank of Cyprus», а «Bank of Cyprus» продолжил свое существование, но вкладчики «Marfin Laiki Bank» потеряли все суммы, превышающие 100 тысяч евро. Вкладчики «Bank of Cyprus» потеряли все суммы, превышающие 100 тысяч евро с обещанием, что эти часть этих сумм впоследствии будет конвертирована в акции «Bank of Cyprus», которые можно будет продать. Но говорить мы будем не об этом. Именно эти события стали самыми известными последствиями кипрского банковского кризиса. Однако же это событие имело отношение только к вкладчикам кипрских банков, которые были таковыми на 16 марта 2013 года. То, о чем мы будем говорить сейчас, будет иметь отношение ко всем вкладчикам Европы, верно?

Д.Б.: Всей еврозоны.

А.А.: И не только текущим, но и будущим. Ходили слухи, что ситуация на Кипре это некий пробный шаг модели, на которой Евросоюз рассматривает способ поддержки своих банков. Хотя то, что произошло с кипрскими банками, точно нельзя назвать поддержкой. По результатам кипрских событий появился документ, который мы сейчас и будем обсуждать. Сегодня с нами юрист компании «GSL» Дмитрий Белых. Что это был за документ?

Д.Б.: Это проект директивы Европейского Союза, которая носит длинное и невыговаримое название, но обычно ее называют «Bank Recovery and Resolution Directive». Проект появился в 2012 году…

А.А.: Получается, мое предположение было не совсем верное.

Д.Б.: Лучше говорить, что сначала появился проект этой директивы, который предусматривал эту «стрижку». Потом произошел кризис на Кипре, и они там обкатывали законопроектное положение.

А.А.: То решение, которое было предложено «тройкой», базировалось на проекте этой директивы. С самого начала было совсем другое предложение. Предлагалось порезать все вклады в зависимости от суммы. Правда, по всему Кипру и во всех банках. Это предложение как раз и забаллотировали. В итоге «стрижка» коснулась только тех банков, чье финансовое положение было катастрофическим.

Итак, эта «стрижка» базировалась на проекте этой директиве?

Д.Б.: Да, мы предполагаем, что это было именно так. Для того чтобы понять, что такое «стрижка», откуда она взялась, и как это действует в Евросоюзе, мне бы хотелось сделать несколько предварительных замечаний.

Евросоюз у нас базируется на соглашении об образовании Евросоюза. Там есть статья 107.3В, которая допускает возможность помощи одних стран другим за счет общих фондов. Общая копилка для Евросоюза сейчас называется «European stability mechanism». Из него деньги предоставляются в том числе Кипру. Последний транш был 27-го сентября в размере 1,5 миллиарда евро. Чаще всего это предоставляет в форме Bail-out loans. Что такое bail-out? Это скопленные за счет налогоплательщиков деньги в общей копилке, которая находится в Люксембурге. Там скапливаются деньги налогоплательщиков со всего ЕС, и потом предоставляются займы тому же Кипру. А Кипр дальше передает деньги своим банкам, чтобы их спасти. Этот bail-out осуществляется за счет внешних средств. Осмысливая эти гигантские bail-out займы, предоставляемые не только Кипру, но и Португалии, и Ирландии, произошло переосмысление. Уходят огромные средства. Это начало вызывать недобросовестное поведение в расчете на то, что другие граждане Евросоюза спасут не очень успешные и не очень трудолюбивые страны. Нужно было поставить заслон на пути таких вот кредитов. Отсюда появляется проект этой директивы. В нем говорится, что эти займы будут предоставляться, поскольку есть соглашение об образовании Европейского Союза, в котором это предусмотрено, но делается это в исключительных случаях. То есть стоит цель максимально усложнить выдачу денег и установить максимум условий. Я один раз слышал, что из ESM не хотят давать деньги Прибалтике, например.

А.А.: В Евросоюзе кардинальным образом усложняется процесс предоставления межгосударственных траншей спасения.

Д.Б.: Да.

А.А.: Получается, что если банки не спасаются за счет государственных средств, то нужно предложить какие-то иные формы спасения. Я предполагаю, что именно о них и идет речь в этой директиве.

Д.Б.: Да. Это объяснение, как мы к этому пришли. Надо спасать банки за счет средств кредиторов и акционеров этих банков –– за счет внутренних средств.

А.А.: Тогда перечислим спасителей банков. Это акционеры и кредиторы, в том числе и вкладчики.

Д.Б.: Вкладчики, они же кредиторы.

А.А.: Понятно. Работает российская пословица –– спасение утопающих дело рук самих утопающих. Интересная ситуация. У нас было что-то похожее в юридической практике или в банковской практике, когда сами вкладчики спасали ту организацию, в которой они и обслуживались? Я такого не припомню навскидку.

Д.Б.: Мы сейчас рассматриваем эту ситуацию в рамках только России?

А.А.: Можно и шире.

Д.Б.:В случае с Россией я сразу вспоминаю 90-е годы, когда были длинные очереди в банки. Никто тогда не стремился помочь.

А.А.: Тогда вклады были заморожены, потому что деньги были потрачены, но не на спасение банков.

Д.Б.: Ситуация на Кипре мне напомнила Российские банки в 90-х годах.

А.А.: К вопросу о спасении. И в Европе, и в России существует система страхования вкладов, которая в определенных пределах страхует вкладчиков.

Д.Б.: Я хотел бы сказать еще про один нюанс. По срокам ожидается, что этот проект директивы должен быть согласован до конца года, а вступить в силу с 1 января 2018 года. С другой стороны, оказывается, что Европейской комиссией уже принято communication, которое вступило в силу с 1 августа 2013 года. И там очень кратко в 44 пункте говорится, что государственная помощь не должна предоставляться до того как субординированный долг у банков не будет полностью списан. Это означает, что тот же самый bail-in должен применяться уже сейчас. Без деталей непонятно в каком порядке будут списываться, чьи депозиты будут защищаться. Просто сказано, что нужно списывать.

А.А.: Понятно из каких средств. Из тех, которые ты перечислил. Из средств акционеров и средств кредиторов, верно?

Д.Б.: Тут получается очень широкий простор для толкования. Это принцип, что деньги не будут перечислены до тех пор, пока вы не списали.

А.А.: Понятно. Значит, такое четкое описание начнет работать с 2018 года, нечеткое уже вступило с 1 августа. Наверное, можно ориентировать на тот документ, который вступает в силу в 2018 году. То есть следует ожидать, что уже сам банк будет бороться со своим плохим финансовым положением за счет этих двух средств и методов.

Д.Б.: В целом, пока проект директивы еще не стал законом, слишком на него опираться нельзя. Сейчас принципиально согласие Совета Министров ЕС –– они должны будут договориться, как это все должно быть…

А.А.: До конца года.

Д.Б.: Да. Итак, пошаговая последовательность. Сначала мы говорим о недостаточности капитала. Есть проблемный банк, у которого недостаточно капитала, чтобы закрыть все долги. Пока не говорят, когда по времени госорган должен вводить bail-in.

А.А.: Ты перечисляешь критерии, когда должен начаться bail-in?

Д.Б.: Да.

А.А.: Ты озвучил первый критерий –– недостаточность капитала.

Д.Б.: По сути, он и единственный. Не хватает денег –– сразу начинается «стрижка». «Стрижка» должна быть не менее 8% от обязательств. В исключительных случаях 20%, но мы их не рассматриваем, к тому же здесь имеется в виду 20% от активов банка.

А.А.: Эти 8% как-то делятся между двумя «спасителями»: акционерами и вкладчиками?

Д.Б.: Тут есть очередность. Долги от акционеров попадают в первую очередь на списание вместе с другими необеспеченными кредиторами. Они самые незащищенные. Между ними нет приоритета: между простыми вкладчиками и между акционерами.

А.А.: Грубо говоря, эта ставка (либо 8%, либо 20%) применяется сразу одинаково между акционерами и вкладчиками.

Д.Б.: Да. По сути, у банка есть кредиторы, и они все делятся по очередности (не в зависимости акционеры или нет) в зависимости от того, обеспечены у них требования или нет.

А.А.: Я бы сказал, что надо дожидаться принятия закона. Я слышал, что цифры делятся. Одна цифра в отношении акционеров, а другая цифра относится к вкладчикам.

Д.Б.: Может быть.

По процедуре. Недостаточность капитала, списываем не менее 8%, дальше, если списали, можно попросить максимум 5% от фондов спасения, которые формируются в рамках каждого государства. Дальше, когда получено 5% помощи, то тогда после этого государство может обратиться за помощью к Евросоюзу.

А.А.: Понятно. Какие там должны быть ужасные обстоятельства, чтобы процент «стрижки» достигал 20%?

Д.Б.: Это минимальный процент. В принципе, ничто не мешает любому государству списать и 90%.

А.А.: А откуда тогда возникла цифра 20?

Д.Б.: В проекте директивы говорится, что либо 8%, как обычный минимум, либо 20%, но не от обязательств, а от активов организации.

А.А.: Выбирается по какому из двух путей может пойти стрижка.

Как государственное страхование вкладов вписывается в эту концепцию? Если говорить об европейских банках, то защищены ли депозиты до 100 тысяч? Будут списывать не менее 8% со всех кладов, либо только с тех, которые превышают 100 тысяч?

Д.Б.: Тут все получается не так линейно. Есть застрахованные депозиты до 100 тысяч. Я говорил про очередность. Если долг больше 100 тысяч и он перед маленькими вкладчиками, такими как слабозащищенные физические лица или маленькими предприятиями, то они находятся в преимущественном положении перед крупными компаниями. У них могут списать это вплоть до 100 тысяч, но сначала будут списывать у крупных компаний.

А.А.: Величина компании, которая определяет эту очередность, определяется по остаткам на счету?

Д.Б.: Это другой критерий. Есть директива, которая делит предприятия по размеру, независимо от размера средств на счете. Отдельно защищены от списания обеспеченные гарантированные обязательства, в том числе обеспеченные облигации. Мне кажется, что если человек хочет дополнительно застраховаться, то он может купить, например, ипотечных облигаций.

А.А.: Или других. Мне специалисты по рынку ценных бумаг говорили, что стоит купить акции, записать их в реестре на себя, и ты никак уже не зависишь от банка. В конечном итоге, если с банком что-то случается, то владение остается неизменным, только меняется организации, оказывающая кастодиальные услуги.

Д.Б.: Можно ли это считать обеспеченным?

А.А.: Если было распоряжение клиента купить акции определенного эмитента. Это было сделано. Но когда возникли у банка сложности, то он начал продавать все, что есть, в том числе и активы клиентов. В этом смысле обязательства банков не исполняются, и тогда могут быть сомнения. Я в этом смысле вижу подобный механизм неработающим.

Д.Б.: Мне кажется, что примером обеспеченных облигаций является ситуация, когда банк выпускает облигации, которые обеспечены поступлениями по ипотеке. Они здесь явно обеспечены. Здесь есть обеспечение ипотекой. Когда акции находят у банка, то в чем здесь обеспечение?

А.А.: В том, что есть независимый реестр акционеров, который ведется самой компанией, возможно, ведется независимым депозитарием, где прописано твое имя как владельца этих ценных бумаг.

Д.Б.: Если говорить об этом, то они хранятся у отдельного депозитария. Депозитарий –– он и есть хранитель. Его активы отделяются от активов других организаций. Он в принципе не должен банкротиться. Он держит для вас акции, и он не должен придерживаться какой-то рисковой политики. Он не должен участвовать, как участвуют банки, во всяких деривативных контрактах. Он просто отдельная организация, которая страхует имущество клиента. Если банк эти акции держит у себя на балансе, то вряд ли они будут защищены. А если мы говорим о депозитарии, то это уже другая тема.

А.А.: Тогда надо выяснять с вкладчиком, каким образом оформлены его права на те ценные бумаги, которые он покупает.

Д.Б.: В принципе все.

А.А.: Я думаю, что самое важное мы сказали. Если резюмировать наш сегодняшний вебинар, то директива BRRD существовала, по ее схеме была реализована стрижка депозитов в кипрских банках. Однако она и сейчас еще существует в драфте. Для того чтобы она стала законом и начала действовать с 2018 года, ее надо принять. Ориентировочно ее должны принять до конца этого года. Однако сейчас уже с 1 августа работает некий документ, который судя по всему уже работает, как это предполагает проект этой директивы. Сутью communication и директивы является помощь вкладчиков наравне с акционерами в случае финансовых проблем у финансового института, где они держат свои деньги. В какой мере они помогают? От 8% от своих вкладов, и эта цифра будет еще индивидуально уточняться государством, и это минимальная цифра. Если у банка серьезные проблемы, то «помощь» будет оказано в большем объеме.

Д.Б.: Они прямо говорят, что когда вы выбираете банк, помните об этом проекте директивы. И если вы выбрали «неправильный» банк, то не надо в этом никого винить. Нужно более внимательно относиться к рейтингам и кредитоспособности.

А.А.: Вопрос рейтингов это отдельная история. Кто эти рейтинговые агентства, и насколько данные этих рейтингов действительно являются некоторой защитой?

Д.Б.: Я понял одно практическое соображение. У американцев застраховано 250 тысяч на депозитах. Недавно прошла новость, что страховка не распространяется на подразделения за границей. У «Barclays» есть подразделение на Кипре. Это именно филиал, а не дочерняя компания. Надо узнать, будет ли этот филиал закрыт системой страхования.

А.А.: В общем, тенденция ясна, но перспективы все еще туманны. До свидания.

Д.Б.: До свидания.