Деофшоризация: в чем она заключается? Часть 2

Минфин РФ в пакете предложений предлагает контролировать все сделки между российскими юридическим лицами и оффшорными компаниями. Отменяется ограничение по суммам в 60 миллионов рублей в год. Насколько эффективной может стать эта мера. Когда ожидается принятие этой нормы? Впервые ли об этом говорится? "Так ли страшен черт, как его малюют"

Александр Алексеев, управляющий партнер GSL Law & Consulting (А.А.)

&

Неназываемый Эксперт, гость предпочитает сохранять анонимность

А.А.: Здравствуйте, наши вебзрители. Сегодня мы в очередной раз обращаемся к теме деоффшоризации. Я так полагаю, что, наверное, этот год пройдет у нас под знаком деоффшоризации. И еще не один раз мы будем об этом говорить. Говорить мы будем с очередным неназываемым экспертом. Конкретный повод –– это вчерашняя новость, которая прошла по каналам Интерфакса, затем ее перепечатали несколько изданий. Вот я цитирую по «Ведомостям»: «…Минфин хочет контролировать сделки российских юрлиц с компаниями, которые зарегистрированы в оффшорах…». Обращаюсь к нашему эксперту: «Давайте анализировать эту новость, пытаясь отделить факты от предполагаемого. Так ли это страшно? Какая вероятность того, что это произойдет? В какой форме это произойдет?». Я понимаю, что мы будем в основном «фантазировать», но мне кажется, что журналисты во многом так и подходят к своей работе. Я остановлюсь и послушаю.

Н.Э.: Давайте начнем и закончим с того, что ничего нового не появилось. То есть речь идет об очередном комментарии какого-то куска текста или какой-то части того пакета законодательных инициатив, о которых было заявлено ранее осенью прошлого года на самом верхнем уровне.

А.А.: То есть было предложение ранее о контроле сделок юрлиц с оффшорами. Вот в том пакете, который был осенью, да?

Н.Э.: Было объявлено о целом пакете мер, которые сейчас с бытовой точки зрения вошли в журналистский и прочий обороты как деоффшоризация.

А.А.: Эта мера была в пакете?

Н.Э.: Эта мера была в этом пакете, как и десятки других мер, которые тоже есть в этом пакете, поскольку этот пакет это целый ряд законопроектов.

А.А.: Понятно. Всплыла конкретная мера из десятков, которые были обсуждены. Давайте именно ее попробуем проанализировать.

Н.Э.: Давайте еще раз подчеркнем, что она не всплыла. Она по какой-то причине была журналистами озвучена. Поскольку она изначально озвучивалась как одно из направлений по контролю за деятельностью нерезидентных компаний на территории Российской Федерации и за ее пределами.

А.А.: Но тем не менее раз ее озвучили, предлагаю обсуждать. Может быть, Вы не в курсе, ко мне подошла руководитель нашего юридического отдела и сказала: «Вот сегодня работаю как психоаналитик. Мне звонят клиенты и спрашивают: «А что случилось? А как это на нас скажется?». Давайте и мы попробуем побыть «юридическими психоаналитиками» по отношению к конкретному «симптому».

Н.Э.: Я уже работаю «юридическим психоаналитиком» именно потому, что каждый раз возвращаю ваш посыл к тому, что ничего нового не произошло. Это большая работа психоаналитика. Ничего нового не произошло, как у Штирлица запоминается последняя фраза. Надо будет ее в конце произнести еще раз –– ничего нового не произошло. Просто идет некоторое последующее параллельное обсуждение того, что уже было объявлено. И что еще не случилось, и реально случится, скорее всего, и затронет интересы налогоплательщиков только в следующем 2015 году. Потому что опять же по тем сообщениям, которые идут на сегодняшний день, более свежим, Минфин обязался внести в правительство эти конкретные тексы в июне или июле этого года. Вроде бы речь шла об июне. Это значит, что утверждены они в качестве законопроектов, опять же теоритически, могут быть, скорее всего, в осеннюю сессию Государственной Думы. Как мы помним, как мы знаем, изменения в налоговый кодекс у нас вносятся один раз в году не позже ноября текущего года, чтобы они вступили в действие с первого января следующего года. В этой связи следует предполагать, что эти изменения станут действительны не ранее первого января следующего года при условии, что они будут приняты в осеннюю сессию этого года. Какие-то законодательные мероприятия могут быть внесены ранее и утверждены в весеннюю сессию Государственной Думы, но в любом случае то, что касается налогов, если я не ошибаюсь, также будет изменено только и не ранее следующего года.

А.А.: Понял. Это мы тоже повторим в конце. А теперь, не люблю работать в режиме «если», но тем не менее если это будет принято в осеннюю сессию, и вступят в силу поправки к налоговому кодексу первого января 2015 года, то чем это может обернуться, вот конкретно эта мера, по отношению к нашим предпринимателям?

Н.Э.: Эта мера может обернуться тем же, чем и раньше обернулась эта же мера для неоффшорных компаний. На сегодняшний день речь идет о том, что выравниваются рамки для оффшорных и неоффшорных нерезидентов. Ранее контролировали сделки неоффшорных резидентов с суммой годового оборота 60 миллионов рублей.

А.А.: В чем контроль подразумевал себя? Что это означает?

Н.Э.: Ценовой контроль.

А.А.: Это означит, что нужно было подавать отчетность по критерию ценового…

Н.Э.: Не отчетность, а сообщения о сделках. И налоговая инспекция имела право ценового контроля, то есть проверить эти сделки на предмет их ценовой обоснованности. А они заодно, наверное, их проверяли по производственной целесообразности, как они это делают при любых выездных налоговых проверках по любым контрагентам, в независимости от чего бы то ни было, и ничто их не останавливает сегодня, как и не останавливало вчера, и не будет останавливать и завтра. Поэтому в этой связи ничего трагичного, парадоксального и неожиданного не произойдет. Фактически, подчеркну, что не юридически. Фактически налоговые органы проверяли все сделки при мероприятиях выездного контроля на предмет их подозрительности, назовем их так. В силу целой совокупности критериев как ценовые, производственная целесообразность и прочие однодневки. Количество сообщений в налоговую инспекцию увеличится сугубо формализовано, исходя из этого контроля.

А.А.: И, наверное, увеличится количество причин выездных проверок. Или не так. Вот эти сообщения могут быть причиной для дополнительной выездной проверки?

Н.Э.: Могут.

А.А.: А раньше нет? Я пытаюсь сравнить с тем, что было, и с тем, что будет.

Н.Э.: Для того чтобы ответить на этот вопрос, Вы должны ознакомиться с внутренними инструкциями, раньше они были ДСП, а сейчас они даже не ДСП, а критерии, которыми руководствуются территориальные налоговые инспекции при составлении плана выездных налоговых проверок. Так вот кардинально в первую очередь, все остальное в каком-то смысле можно игнорировать, это потенциальный экономический эффект от будущего мероприятия налогового контроля.

Таким образом, если вы мелкий, «мизерный» предприниматель, условно говоря, для каждого региона это понятие плавающее, но для Москвы это многие миллионы долларов должны быть, чтобы вами заинтересовались. Потому что в противном случае экономический эффект выездного налогового контроля и начисленные суммы недоимок и штрафов могут быть мизерными по сравнению с затраченными усилиями. Поэтому эффект экономический, как это не странно звучит, ставится во главу угла. Все остальное тоже присутствует, то есть сообщение и т.д. Вас могут поставить в план какого-то года и т.п. Случиться может все что угодно. Но имеет смысл не забывать о более вероятностных вещах и менее вероятностных вещах. Вот как правильно нужно, наверное, рассматривать этот вопрос.

А.А.: Понятно. То есть эту планку в 60 миллионов рублей, которая раньше существовала, и то, что ее убрали…

Н.Э.: Ее не убрали. Никто ничего не убирал.

А.А.: Хорошо. Собираются убирать эту планку.

Н.Э.: Не собираются убирать эту планку. К тому, что уже существовало, собираются добавить все оффшорные юрисдикции и, может быть, цену сделки отсечь на уровне 600 тысяч рублей.

А.А.: Просто цифру 600 тысяч я не вижу в новости.

Н.Э.: Вы не видите новости, потому что Вы процитировали «Ведомости». Каждый журналист каждого новостного издания берет то, что представляется ему субъективно самым «вкусным» и цитирует то, что ему интересно. Если посмотреть все средства информации, а также посмотреть драфты законопроектов, а также посмотреть интервью различных наших чиновников, министров и пр. То картина представляется более целостно, и возможно предположительно, чем то о чем Вы сказали, только процитировав новость.

А.А.: Тогда скажите про цифру в 600 тысяч.

Н.Э.: Я пытаюсь сказать о 600 тысячах, что есть планка отсечения годового оборота, которая ранее существовала. И планируется, возможно, еще также ввести планку отсечения по размеру сделки с оффшорными компаниями в 600 тысяч. Чувствуете разницу: оборот и сделка. Потому что если сообщать обо всех сделках с нерезидентами, то налоговая инспекция «утонет», как «утонули», соответственно, органы валютного и прочего финансового контроля по сообщения от банков, когда нужно было контролировать все «помазки» закона о борьбе с легализацией.

А.А.: Сейчас добавили органам финмониторинга сотрудников. И, по-моему, рост…

Н.Э.: Они добавили два сотрудника, а объем работы увеличился в тысячу раз.

А.А.: Ладно, не об этом говорим. Хорошо. Вы упомянули дополнительный факт, который в этой новости, по крайней мере, не был указан. В новостях говорилось про критерии дополнительного контроля суммы 60 миллионов рублей, а Вы говорите о критерии дополнительного контроля для единовременной суммы сделки в 600 тысяч рублей.

Н.Э.: Она также давно обсуждается, поскольку она будет, видимо, введена в 2015 году для суммы, которую не должны пересекать наличные операции. Они, наверное, в этом году утвердят, и в 2015 году это вступит в силу, что безналичные операции и все, что превышает сделки в 600 тысяч рублей. Поэтому 600 тысяч это такая неким образом знаковая цифра. Но опять же говорю, это только обсуждение, только проект, который согласовывается.

А.А.: Понятно. Вы там что-то себе приготовили рассказать.

Н.Э.: Смысл вот в чем: то о чем Вы упомянули, никак не изменит ситуацию, потому что у нас никогда никакие цифры не являлись критичными, поскольку бизнес уже давным-дано научился, как с этим работать. Нельзя 600 тысяч –– будут 599 тысяч. Нельзя оборот 60 миллионов –– значит оборот будет 59 миллионов. Никакие цифры не является чем-то трагически необратимым и необоримым. Гораздо более «интересным» представляются те нововведения, которые предполагается ввести в оборот новые дефиниции, юридические дефиниции, которые являются оценочными и которые позволяют налоговым органам выносить оценочные суждения, имеющие юридически значимые последствия для физических и юридических лиц. Так вот сейчас дебатируется вопрос о введении в налогово-законодательные нормы таких понятий, которые существуют за рубежом, как налоговое резидентство организаций, фактический получатель, собственник дохода и контролируемые иностранные компании.

А.А.: Это тоже было в числе тех предложений, о которых Вы говорили в начале беседы?

Н.Э.: Да. Это уже идет речь о технике, так сказать. То есть пакет был деоффшоризация, а сейчас это деоффшоризация расшифровывается по средством целого ряда нововведений в том числе и новых юридических институтов, которые лежат в русле налоговых новаций.

А.А.: Новых для России, насколько я понял.

Н.Э.: Новых для России –– можно и так говорить.

А.А.: Прозвучавшие «контролируемые иностранные компании», по-моему, эта концепция, которая на Западе активно применяется.

Н.Э.: Так вот, что имеется в виду, что на сегодняшний день. Они собираются неким образом гораздо ближе подойти к понятию бенефициар, фактически выгодоприобретатель и т.д. И в этой связи планируется сделать так, как они сказали, что посредством этих терминов, их дефиниций, их определений, будет возможность говорить о том, что нераспределенная прибыль иностранных компаний, которые контролируются так или иначе с российской территории, будет считаться личных доходом физического лица, либо прибылью юридического лица. В том случае если это российское юридическое лицо или физическое, российский резидент, контролируют эти зарубежные компании, контролируют этот доход, имеют возможность им распоряжаться, даже не получив его, условно говоря, себе на руки или себе в баланс. Это наиболее и принципиально изменит ландшафт налоговой практики и налогового администрирования. Это наиболее серьезные вещи. Почему это наиболее серьезные вещи, Вы можете сделать вывод о том, что ОАО «Российские Железные Дороги» уже в последнем своем пресс-релизе инвесторов в связи с размещением евробондов указало впервые в истории российской практики риски возможных понижений рейтингов, если можно так выразиться, этих евробондов или доходности. Или всяко отразиться на их бизнесе. Так и написано: проект по деоффшоризации отразится на прибыльности и, возможно, доходности этих размещаемых евробондов, является страновым риском, который должен быть оценен инвесторами, предполагающими приобрести эти евробонды. Вот уже первые реальные экономические эффекты от планируемых, но еще даже не введенных в действие законодательных инициатив.

А.А.: Это эффекты скорее для государства, но пока еще никак не влияющие на предпринимателей.

Н.Э.: Наоборот. Это эффекты именно для предпринимателей, поскольку предприниматели приобретают акции «Российских Железных Дорог». Поскольку предприниматели вкладываются в ценные бумаги. Поскольку все эти законодательные инициативы могут существенно отразиться на соглашении об избежании двойного налогообложения и т.д. Они именно и конкретно касаются в первую очередь предпринимателей.

А.А.: Я имел в виду предпринимателей, ведущих свою деятельность и работу с нерезидентами, оффшорными компаниями. В этом смысле.

Н.Э.: Но об этом я и говорю. Именно это и касается. Потому что наши предприниматели приобретают акции «Российских Железных Дорог» в том числе зачастую через нерезидентные структуры. Рынок ценных бумаг Российской Федерации в этой связи претендует претерпевать существенные изменения.

А.А.: Будет, но только тогда, когда это будет принято.

Н.Э.: «Российские Железные Дороги» уже сейчас официально уведомляют иностранных и прочих инвесторов, что это будет иметь эффект предположительно негативный.

А.А.: Кроме как таких крупных игроков, как «Российские Железные Дороги», это отражается на деятельности мелких и средних бизнесменов?

Н.Э.: Ну а какая разница? «Российские Железные Дороги» просто крупный эмитент. А у нас есть менее крупные эмитенты, которые имеют примерно схожие структуры эмитирования и т.д.

А.А.: Не эмитенты. Если мы говорим про обычного предпринимателя, который занимается импортом ТНП из стран Юго-Восточной Азии.

Н.Э.: Вы взяли не просто мелкого предпринимателя. Вы взяли конкретного предпринимателя с конкретным видом бизнеса.

А.А.: Я могу еще десяток назвать из разных видов бизнеса.

Н.Э.: Тогда в каждом виде бизнеса есть свои особенности, потому что есть виды бизнеса которые, используются соглашение об избежании двойного налогообложения. А есть виды бизнеса, которые не используют соглашение об избежании двойного налогообложения. Те виды бизнеса, которые не используют соглашение об избежании двойного налогообложения, также будут, соответственно, предположительно подвержены. Их также коснутся эти изменения, поскольку центры прибыльности должны исследоваться…

А.А.: Коснуться в будущем.

Н.Э.: Мы вообще обо всем говорим в будущем, поскольку эти законодательные акты вступят в силу предположительно только в 2015 году.

А.А.: Вы просто сказали, что эти изменения уже сейчас отражаются. Я пытаюсь отнести, если мы говорим про эффект на сегодняшний день для обычного предпринимателя или все-таки ожидаем вступлений, и только тогда это будет иметь эффект.

Н.Э.: Я привел пример, что тот, кто, соответственно, работает на рынке ценных бумаг и покупает акции, ценные бумаги, бонды, облигации, предполагая их определенную доходность в будущем, уже сегодня должен брать себе на ум эти риски.

А.А.: Уловил. Несмотря на то, что еще не приняты эти предложения, а возможно они будут приняты в осеннюю сессию парламента и вступят в силу с января 2015 года, предприниматели, работающие на рынке ценных бумаг, уже сейчас могут принимать это в свой расчет, что в связи с этим они с этим столкнутся.

Н.Э.: Также я говорю об этом, но не ограничиваюсь этим. Сугубо гипотетически я могу предположить множество вариантов с конструкцией экспортно-импортных операций, когда торговые расчеты и балансы будут подбиваться в следующем году, и буду начаты в этом году. Но на них в следующем году, так сказать, финансовые итоги, на которые будут распространяться правила следующего года, и поэтому, конструируя сегодняшние какие-то цепочки, возможно, теоритически следует думать о том, что произойдет в 2015 году, поскольку это будет очень близко.

А.А.: Понятно, то есть сейчас, мне кажется, Вы немножко отошли от идее, с которой начали. Мы начинали текущий разговор с того, что бабушка надвое сказала, что примут в 2015 году, и тогда все это заработает. Сейчас же Вы говорите о других мерах, которые уже надо принимать во внимание сейчас, несмотря на то, что они заработают с января 2015. Верно?

Н.Э.: Не совсем так. Я о мерах ничего не говорю. Я не знаю, исходя из своей практики, ни одного предпринимателя, который целый год бы ждал какого-то текста закона, потом бы его читал и потом думал: буду я бизнесменом или я не буду бизнесменом. Все подстраиваются походу. Но в тоже время, если у людей, у каких-то предпринимателей есть возможность ждать каких-то текстов и только после этого принимать решения по своему бизнесу. Ну, окей, ждите. Но, думаю, что 99% будут, соответственно, ждать каких-то появления конкретных, утвержденных, согласованных и одобренных в Госдуме текстов. И даже после этого все равно подавляющее большинство наших предпринимателей будет ждать уже судебной налоговой административной практики, потому что у нас десятки, сотни всяких законов, которые есть на бумаге, но их фактическое применение идет не совсем или совсем не по тому руслу, как предполагалось или ожидалось, рассчитывалось и пр.

А.А.: Как бы Вы предложили: ждать или уже сейчас готовиться?

Н.Э.: Я на себя такую ответственность не беру, поскольку наша задача проинформировать, а задача каждого предпринимателя оценить степень его риска применительно к своей индивидуальной, подчеркиваю, ситуации. Потому что у каждого индивидуальная ситуация. Вот сегодня пошло по новостным агентствам, что собираются прижать практику заключения сделок с недвижимостью через нерезидентов посредством купли-продажи сделок не самой недвижимости, а акций того нерезидента, который владеет этой недвижимостью. Мы в этом году станем свидетелями многих телодвижений, сделанных в этом направлении, поэтому все это очень индивидуально. Единых «рецептов» нет.

А.А.: Вот предложение, про которое Вы только сказали, про недвижимость, оно было в пакете, обсуждаемых мер.

Н.Э.: Никто не знает, сколько предложений было в пакете. Эти предложения в плане технической детализации, как мы видим, появляются потихоньку в виде каких-то уже конкретных технических деталей, они как бы просачиваются и т.д. поэтому они рождаются тоже в онлайне похожу обсуждения законопроектов, поскольку рабочая группа работает постоянно, и там происходят какие-то следующие шаги по детализации. Я не думаю, что кому-то интересно, было это или не было этого в первоначальном пакете. Важно то, что это уже находится в повестке дня, и важно, что это будет реализовано, исходя из объявления о том, что позиция Минфина, Налоговой и правительства согласованы, и что безналичные операции и операций с недвижимостью… Кстати, это была инициатива Москвы. Поскольку Москва теряет львиную долю. Это региональные бюджеты, налоги от недвижимости, и сделки по купле-продаже недвижимости, налоговые последствия по сделкам с недвижимостью. От них большей частью страдают региональные бюджеты, поскольку это идет в региональные бюджеты по недвижимости. Вот они пытаются каким-то образом это дело быстрее активизировать.

А.А.: Хорошо. Давайте на этом остановимся. Мы еще будем неоднократно возвращаться к этой теме, пока до свидания. До следующего раза. Или Вы еще что-то хотите сказать? Я еще не выключил.

Н.Э.: Еще было про аудиторскую тайну. Аудиторов заставят работать на правительство. Одна из новостей. Что? как? почему? –– никто ничего не знает. Но вот просочилась еще одна новость сугубо одной строчкой.

А.А.: А кто источник? Откуда она просочилась?

Н.Э.: Минфин.

А.А.: Тоже Минфин. Значит, аудиторов заставят работать на правительство, наверное, в режиме отчетности, подачи каких-то сведений, сообщений о подозрительных операциях…Не так, нет? Я провожу аналогию с зарубежной практикой.

Н.Э.: Вы можете проводить аналогию с чем угодно. Я говорю, информация появилась в размере одной строчки, что аудиторов обяжут, соответственно, сообщать в налоговую инспекцию о каких-то вещах. О каких вещах? Вот будет, наверное, сообщено дополнительно в виде проекта изменений закона об аудиторских услугах.

А.А.: Заставят работать, имеется в виду просто информировать о чем-то. А о чем именно еще не решили.

Н.Э.: Да, совершенно верно.

А.А.: Тоже, наверное, не понятно, речь идет об аудиторах или бухгалтерах.

Н.Э.: Речь идет именно об аудиторах.

А.А.: Не в момент подготовки бухгалтерской отчетности.

Н.Э.: Речь шла в сообщении именно об аудиторах, которые в рамках налоговой проверки. Фактически аудиторы это та же налоговая инспекция только коммерческая. И, естественно, если они накопали какую-то ошибку или еще что-нибудь. Они разное накапывают. Раньше они об этом сообщали в своем аудиторском заключении, которое потом клалось на полку. А сейчас они, возможно, параллельно будут обязаны сообщить что-то в налоговую инспекцию.

А.А.: Понятно. Действительно, если это так коротко прозвучало, и нет никакой конкретики, то обсуждать сейчас это особо не имеет смысла. Будет четкое понимание или, не дай бог, какой-то принятый закон, тогда и вернемся к этому вопросу.

Н.Э.: Да.

А.А.: Все, до свидания. Благодарю Вас.