Не катить камень в гору: какой спецтрибунал по санкциям предложили России

Взаимное непризнание судебных и арбитражных решений странами ЕС и России привело к идее создать спецтрибунал для санкционных споров. Ее авторы предлагают в качестве образца Трибунал по урегулированию взаимных претензий Ирана и США. Насколько это реально.

Фото: David Oxberry / moodboard / Global Look Press

Юристы Андреас Шрегенбергер (Gabriel Arbitration, Цюрих) и Родриго Каре (Galadari Advocates, Дубай) предложили учредить при посредничестве Турции, ОАЭ или Бразилии международный арбитражный трибунал, который будет специализироваться на рассмотрении инвестиционных претензий российских и белорусских граждан и компаний к государствам Евросоюза и аналогичных претензий европейских лиц к России или Белоруссии. Идея описана в статье «Как завершить сизифов труд: предложение о создании трибунала по претензиям России и ЕС», опубликованной в июньском выпуске сборника Российского института современного арбитража. РБК ознакомился с материалом и спросил экспертов, что они думают про такую инициативу.

Подавляющее большинство замороженных российских активов находятся в Европе, поэтому страны ЕС, Великобритания и Швейцария сталкиваются и еще столкнутся с беспрецедентным количеством претензий со стороны российских граждан и компаний, поясняется в статье. В свою очередь, российские власти ввели целый ряд контрсанкций, и западные инвесторы и корпорации тоже заявляют финансовые требования, проистекающие из этих специальных мер. Но в условиях санкционного противостояния существующие средства защиты, включая арбитраж между инвесторами и государствами, часто не обеспечивают значимой поддержки, а политические и законодательные барьеры затрудняют исполнение решений, даже если они приняты, отмечают Шрегенбергер и Каре.

В связи с односторонними санкциями иностранных государств российские граждане и компании теоретически могли бы обратиться в Международный суд ООН, Европейский суд по правам человека, Межамериканскую комиссию по правам человека, суды дружественных стран, однако на практике это не самые эффективные способы, считают авторы. Такой путь, как инвестиционный или коммерческий арбитраж, в последние годы также «вызывает скепсис» у российских лиц. И даже если российским заявителям удается получить решение международного арбитража или российского же суда в их пользу, привести такие решения в исполнение на территории Евросоюза затруднительно или невозможно, констатируют авторы. Аналогично западные инвесторы будут испытывать трудности в исполнении решений против российских сторон, в частности из-за «закона Лугового», который позволяет российским судам выносить антиисковые запреты против иностранцев.

Всю эту ситуацию Шрегенбергер и Каре сравнивают с бесконечной работой царя Сизифа из древнегреческой мифологии, приговоренного вечно катить камень в гору. Практика взаимного непризнания судебных и арбитражных решений со стороны государств ЕС и России «угрожает подорвать эффективность международной системы разрешения споров», предупреждают они.

Сокращенно он мог бы называться REUCT, или Трибунал по рассмотрению претензий России и ЕС. Теоретически к нему могли бы присоединиться все страны, вводившие против России санкции и признанные Москвой недружественными, пишут юристы.

Авторы отмечают, что за образец при создании REUCT следует взять Трибунал по урегулированию взаимных претензий Ирана и США, предназначенный для разрешения кризиса в отношениях двух стран после захвата заложников в американском посольстве в Тегеране в 1979 году. В 1981 году при посредничестве Алжира были подписаны «Алжирские декларации», по которым Иран соглашался освободить заложников, а США обязались разморозить иранские активы. Договоренностями предусматривалось также создание механизма по урегулированию претензий граждан одного государства ко второму государству или контрактных споров.

В рамках механизма около $8 млрд Ирана, которые держали на своих счетах Федеральный резервный банк Нью-Йорка и иностранные филиалы банков США, были переведены на согласованные с Тегераном эскроу-счета, из которых $1 млрд был выделен для удовлетворения требований американских заявителей. Всего около 4 тыс. заявлений были рассмотрены трибуналом или урегулированы, а добившимся успеха американским заявителям было выплачено более $2 млрд, отмечают Шрегенбергер и Каре.

Вот основные пункты концепции REUCT, изложенные авторами:

• Переговоры по созданию трибунала могли бы вестись при посредничестве нейтрального государства, такого как Турция, ОАЭ или Бразилия. REUCT мог бы быть организован и под эгидой международной организации, например Совета Безопасности ООН или Совета Европы, но политический консенсус в рамках таких форумов будет найти затруднительно, отмечают авторы концепции.

• Трибунал мог бы быть создан в соответствии с соглашением между Россией и ЕС, которое могло бы содержать положение о присоединении других стран по заранее определенному регламенту.

• Он мог бы состоять из трех палат с тремя арбитрами в каждой — по три от России / Белоруссии, по три от европейских стран и по три от нейтральных государств. Арбитры от нейтральных юрисдикций могли бы назначаться, например, такими организациями, как Арбитражный центр Организации исламского сотрудничества или Каирский региональный центр Международного коммерческого арбитража, указывают авторы.

• REUCT мог бы принять арбитражный регламент ЮНСИТРАЛ (основного юридического органа системы ООН в сфере международной торговли), модифицированный с учетом «уникальных институциональных потребностей» спецтрибунала.

• Трибунал мог бы базироваться в такой юрисдикции, как Дубайский международный финансовый центр (DIFC), или в офисе при какой-либо международной организации (например, ОПЕК, Вена).

• Исполнимость решений, вынесенных трибуналом, обеспечивалась бы взаимно согласованным механизмом обеспечительного счета (по аналогии с трибуналом Ирана и США 1981 года). Например, российские/белорусские активы, замороженные в Европе, и в то же время европейские активы, замороженные в России/Белоруссии, могли бы быть переведены на специальный счет для удовлетворения требований по решениям трибунала в пользу одной из сторон.

Концептуально идея выглядит логичной, однако создание такого трибунала возможно только с согласия широкого круга участников — России, стран ЕС, США, что на данный момент кажется трудновыполнимым, считает партнер практики разрешения споров юридической фирмы «Дякин, Горцунян и партнеры» Всеволод Тараскин. «Я не могу представить, что эти участники в текущих реалиях смогут урегулировать правила разрешения споров», — оценивает эксперт.

Хотя концепция REUCT логична с точки зрения формата и имеет исторические аналоги, ее реализация в современных политико-правовых условиях крайне затруднительна, солидарен управляющий партнер адвокатского бюро «Гребельский и партнеры» Александр Гребельский. «На практике создание такой системы требует согласия всех ключевых сторон (Россия, ЕС, возможно, Великобритания и США), что в текущих условиях крайне маловероятно из-за непримиримых противоречий», — отмечает он.

А юрист Андрей Суворов из GSL Law & Consulting и вовсе считает концепцию не только нереалистичной, но и нелогичной. «Нелогично, потому что не решает той единственной проблемы, из-за которой не может нормально работать действующая система международных инвестиционных арбитражей, а именно отсутствие политической воли обеих сторон. Ни Россия, ни Запад не хотят рассмотрения инвестиционных споров трибуналами за пределами своих территорий», — говорит он. Гребельский также полагает, что в настоящий момент «нет и не может быть политической воли на рассмотрение спора в рамках подобной концепции».

Суворов уверен, что предложенный механизм обеспечения исполнения решений за счет замороженных суверенных фондов России, с одной стороны, и средств иностранных частных лиц, с другой, никого не устроит. По мнению юриста, «гораздо логичнее и реалистичнее было бы прийти к политическому компромиссу, который позволяет использовать существующую систему международного инвестиционного арбитража». «Единственное, к чему приведет создание специальных трибуналов, — эрозия существующей системы», — предупреждает он.

А юрист Андрей Суворов из GSL Law & Consulting и вовсе считает концепцию не только нереалистичной, но и нелогичной. «Нелогично, потому что не решает той единственной проблемы, из-за которой не может нормально работать действующая система международных инвестиционных арбитражей, а именно отсутствие политической воли обеих сторон. Ни Россия, ни Запад не хотят рассмотрения инвестиционных споров трибуналами за пределами своих территорий», — говорит он.

Суворов уверен, что предложенный механизм обеспечения исполнения решений за счет замороженных суверенных фондов России, с одной стороны, и средств иностранных частных лиц, с другой, никого не устроит. По мнению юриста, «гораздо логичнее и реалистичнее было бы прийти к политическому компромиссу, который позволяет использовать существующую систему международного инвестиционного арбитража». «Единственное, к чему приведет создание специальных трибуналов, — эрозия существующей системы», — предупреждает он.

Вопросы вызывает, во-первых, принципиальная возможность заключения международного договора, который бы стал основой юрисдикции такого трибунала, отмечает старший юрист Lansky, Ganzger & Partner (LGP Group) Елена Бурова. В отсутствие прямо выраженного согласия государства на юрисдикцию подобный орган не будет уполномочен рассматривать требования против государства, пояснила она.

При отсутствии такого договора, отражающего политическую волю на исполнение решений независимых арбитров, решения спецтрибунала будут такими же неисполнимыми, как и решения традиционных коммерческих и инвестиционных арбитражей, говорит Суворов. Например, российский суд всегда сможет сослаться на положения о нарушении публичного порядка или статьи 248.1 Арбитражного процессуального кодекса об исключительной компетенции российских арбитражных судов.

Тараскин замечает: концепция уделяет много внимания вопросам процесса, но не останавливается на вопросах материального права. «Какие нормы будет применять трибунал? Будут ли это нормы действующих международных договоров (например, о поощрении и защите капиталовложений), права ЕС, национального права или потребуется создать новые нормы?» — подчеркивает он. Сам Шрегенбергер в подкасте юрфирмы Verba Legal указал, что трибунал мог бы применять право, являющееся «смесью договорного права и международного публичного права», а также двусторонних инвестиционных соглашений и многосторонних договоров, таких как Договор к Энергетической хартии.

Определенный скепсис вызывает и предложение использовать замороженные российские активы в качестве обеспечения исполнения решений трибунала, говорит Тараскин. «Россия и российские лица в принципе не признают легитимность заморозки и вряд ли пойдут на такие условия», — напоминает он. Несмотря на формальное узаконивание, изъятие российских суверенных активов в ЕС, как и изъятие собственности иностранных лиц в России, — по сути, «незаконная экспроприация», говорит Суворов. «Сложно себе представить, что государства согласуют в международном договоре такой порядок обеспечения исполнения решений трибунала», — резюмирует он.

Создание эскроу-счета для замороженных активов в целях последующего обращения взыскания предполагало бы признание законности их конфискации, но даже внутри ЕС нет согласия между государствами-членами по этому вопросу, подтверждает Бурова. Она обратила внимание на недавнее решение суда Гааги об отказе обратить взыскание на имущество «Газпрома» по решению суда Украины в силу защищенности государственным иммунитетом.

Гребельский также полагает, что Россия никогда не согласится на использование замороженных активов для исполнения решений по каким-либо компенсациям. «По мнению властей, это противоречит концепции частной собственности и суверенного иммунитета над такими активами, а значит, и международному праву», — поясняет он.

Кроме того, Суд ЕС никогда не согласится с тем, что санкции могут быть предметом рассмотрения в каком-либо стороннем трибунале, уверен Гребельский. «Даже при формальной нейтральности форума процедуры все равно будут затягиваться, а итоговые решения не будут пользоваться доверием», — прогнозирует он.

Вопрос о международном арбитраже обсуждался и на одной из сессий первого дня Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ-2025). «Мы с коллегами уповаем на то, что в ближайшее время вырастут и окрепнут арбитражные институции на платформе БРИКС или на иных альтернативных платформах», — сказала секретарь Общественной палаты России и руководитель Исследовательского центра частного права им. С.С. Алексеева при президенте Лидия Михеева. По ее словам, «сейчас работа над этим ведется». «Если сторонам международного контракта будет комфортнее рассматривать спор в Китае или ЮАР — бога ради. Главное, чтобы решения этого арбитража исполнялись в тех странах, где находится актив ответчика», — заметила она.