Страна релокантов. Русские в Венеции

• Почему Венеция с момента основания стала городом релокантов.
• Как возникли такие слова, как "лазарет", "карантин" и "изоляция".
• Что скрывается за маской чумного врача.
• Как строили город прямо на воде и почему сваи не гниют.
• Кто из русских творцов — от Чехова до Бродского — вдохновлялся Венецией и кто нашёл здесь последний приют.

Катя Трина Пал (автор и ведущая канала "Осознанная релокация"): Елена, очень приятно.

Елена Баринова (историк-археолог, лицензированный гид): Да, здравствуйте.

Катя: Мы в Венеции. В совершенно чудесном городе. И Вы мне сказали очень интересную вещь, которая звучит, как «Венеция - это страна релокантов».

Елена: Релокантов.

Катя: Это очень созвучно нашей передаче, теме нашей программы. И мне бы хотелось поговорить об этом. Почему же это так?

Елена: Венеция, относительно других городов Италии или других городов Европы, – это город, который изначально создается теми, кого мы сегодня называем беженцами или релокантами. Отматывая назад историческую ленту, мы должны всегда помнить, что это город, который возникает ни на чем: ни воды, ни еды, ни места, где можно разводить скот. Здесь нет почвы, здесь наводнения, землетрясения, комары, малярия и прочие неприятности. Тем не менее, сюда люди идут. И идут они, во-первых, по той самой причине, что помимо соли, которую можно продавать, здесь место, куда не придут ни кочевники на конях, ни на больших военных кораблях не придут враги.

Катя: Итак, мы в самом сердце Венеции.

Елена: Да, мы в самом сердце Венеции. Именно здесь она возникает в V веке. У нас есть такой мифологический день рождения - 421 год, день Благовещения. Произошло Благовещение, зачали Христа, и родилась Венеция.

Именно в этом месте, где большой канал делает разворот... А большой канал – это река Брента, которую прокопали в другом месте и отвели так, чтобы она впадала в море. Поэтому она здесь делает разворот. Именно в этом месте было больше всего намыто осадочных пород. Именно здесь намывали тину, глину, песок, который спускался с Альпийских гор. И тут появляется первый храм. Мы услышали сейчас звон колокола. Это первый храм, который по легенде построен в 421-м году. И вокруг него, вокруг этого кампо возникает первый рынок. Ему сейчас 1,5 тысячи лет.

Первые жилые дома - эти избушки на курьих ножках, которые они строят здесь для того, чтобы собирать соль, охотиться на уток, ловить рыбу. Тут была как раз та сама деревня солеваров и рыбаков, которая со временем начнет разрастаться из-за того, что сюда движутся гунны, потом далее приходят лангобарды, франки. Потом, спасаясь от этой феодальной, междоусобной войны, сюда приезжают люди из разных городов и из других стран. Поэтому Венеция разрастается сначала по берегам большого канала, а потом занимает уже более объемное пространство.

Ехали сюда не обязательно этнические венеты, те, которые впитали в себя культуру ближайших южных славян, каких-то греческих корней, какие-то они вплетали сюда тюркские элементы, потому что они говорили на необычном языке. Это венецианский язык, где есть, безусловно, греческие, славянские, тюркские слова, арабские. Собственно, это люди, которые, я бы так сказала, были чуть-чуть на шаг впереди тех людей, которых они оставили на материке. Это люди, которые не боялись иностранцев, потому что сами они были релокантами или беженцами. Наоборот, они привлекали сюда тех людей, которые со своей новой культурой могли принести сюда новые знания, новые какие-то сведения о литературе, о науке, какие-то открытия. Потому что мир, как говорят итальянцы, «прекрасен, потому что он разнообразен» - . «Il mondo è bello perché è vario».

Катя: А как Вы думаете, современная Венеция унаследовала вот этот...

Елена: Да, безусловно. Современная Венеция, она очень толерантна относительно религиозных культов, расовых различий и так далее. Венецианцы остаются генетически очень гостеприимными.

Я сейчас скажу удивительное слово, которое знают все, но никто не знает, что оно венецианское. И никто не знает, как оно реально производится. В этом слове, на мой взгляд, вся сущность венецианцев – это слово «ciao». Это фраза «я ваш раб». «Sono schiavo tuo», – сказали бы итальянцы. Венецианцы имели тенденцию сокращать, и поэтому «schiavo» превратили в «ciao». И отсюда возникло самое известное слово в мире. «Sono schiavo tuo» - «я ваш раб», «я ваш покорный слуга», «пользуйтесь моими услугами, пока я рядом».

Катя: Итак, мы узнали, что «чао» - венецианское слово. Это очень интересно. Но не менее удивительно, что модные в последнее время слова, такие как «изоляция», «карантин» и даже «лазарет» и «лепрозорий» тоже родом из Венеции. Примечательно, что здесь и сегодня празднуют день освобождения от чумы.

Елена: Мы сейчас движемся к одному из самых последних кораблей, которые находятся на Адриатике. Это грузовой корабль, который называется «Трабакулы». В этом году ему должно исполниться ровно 100 лет.

Катя: Это грузовой? Грузовой парусный?

Елена: Да, грузовой корабль, на котором привозили когда-то сюда гальку, песок. Привозили, вывозили. Вернее, отсюда. Соль привозили, стройматериалы, уголь, дрова. И если бы не было бы таких кораблей, может быть, не было бы и Венеции.

Показывает нам, как одевался венецианский врач.

Катя: У нас как раз был вопрос про эти маски, и почему такой клюв.

Елена: Я как раз о них сейчас расскажу и покажу, как они внутри. Значит, внутри маски была губка, пропитаная уксусом. Все было заполнено розмарином, шалфеем, чесноком, чтобы он вдыхал в себя запах ароматических трав. Таким образом он защищал себя от воздушно-капельного способа заражения. Это работало. Видите, он в перчатках, у него была палочка, он поднимал одеяло этой палочкой, и таким образом видел, есть ли бубоны. Если да, то больной отправлялся в лазарет. Если нет бубонов, он оставался дома. И когда прибывали корабли в Lazzaretto Nuovo. Это новый лазарет, где появился первый в мире карантин, от слова «quaranta». Это 40 дней, на которые все корабли, приходившие из дальних стран...

Катя: Первым изолятором был лепрозорий?

Елена: Первый изолятор - это XIII век, это 1260 год. Это был лепрозорий на острове Святого Лазаря, и назывался он Lazzaro. Но лазарета как понятия еще пока нет, это просто изолятор. И когда придет чума в Европу, в 1423 году Франческо Фоскари решит, что Венеции все-таки нужен еще один остров. Их было два: Santa Maria di Nazareth и Lazzaretto. И когда вывозили эти лодки черные, на которых лежали трупы и больные, в одном и том же направлении Lazzaretto и Santa Maria di Nazareth. Это все назовут потом лазарет.

И это не просто выселки, это структура, в которой есть управляющий, там есть повар, там есть прачки, там есть персонал, который пытается их лечить или хоронить. Эта изоляция, во-первых, снизит смертность, очень большой процент. А во-вторых, остановит чуму почти на 2 века раньше. И мы праздновали вчера этот день.

Вы хотите красного или белого? Сейчас будет венецианское вино вальполичелла. Он у нас занимается всегда алкоголем. Сейчас. Капитан или глава этого всего корабля, я уже говорила вам, Кеc Треc. Он голландец. На пенсии. Он был капитаном дальнего плавания. Он управляет нашими парусами. И это наша надежда, потому что корабль благодаря ему на ходу. У него, конечно, есть мотор, но Кес – наш настоящий капитан.

На здоровье, держите. Сейчас мы выпьем и пойдем есть горячий традиционный суп, который называется кастрадина. Это капуста и кастрированный бычок.

Chin-chin!

Катя: Chin-chin!

Елена: Здоровья. Всем за здоровье. И потом пойдем в храм Санта Мария Делла Салюте, за здоровье поставить свечки. За здоровье, потому что это традиция, которая началась в 1630 году. Храма еще, конечно, не было, его заложили в 1630 году и строили почти 50 лет.

Катя: Этот храм заложили в честь освобождения?

Елена: Совершенно верно. Его заложили, чтобы чума ушла, и она ушла. «О, чудо!» - сказали венецианцы, - «Давайте праздновать!». Они очень любят праздновать. Видите - мост, мы по нему тоже должны пройти. Может быть, Вы по нему уже шли. Это понтонный мост, который строят на 3-4 дня, чтобы все венецианцы и гости города смогли пройти этот символический путь через большой канал и попасть...

Катя: Как понтонный? Он же наверху.

Елена: Завтра этот мост разберут. Он на лодках. Под ним стоят такие понтонные структуры, которые напоминают форму лодки. Лодки, на самом деле, это символ возвращения. Когда приходила чума в город, отсюда люди уплывали на дальние острова, на материк, в деревни, пытались спрятаться. Давайте вспомним «Декамерон» Бокаччо, когда люди покидали города и старались уединиться на дальних островах и в деревнях. Поэтому лодка – это символ возвращения. Когда заканчивалась чума, сотни и сотни лодок прибывали сюда. И поставив их рядом с собой, положив на них доски, уже тогда люди могли пешком перейти с этого берега на тот и поставить свечку иконе. Этой чудесной православной иконе, которая прибыла к нам с Крита. Мы ее увидим, и Вы увидите, насколько она по своей сути, действительно, православная.

Катя: В Венеции жило много людей - выходцев из России, из Советского Союза. Об этом мы тоже говорили. Расскажите немного про какие-то громкие имена, буквально пунктиром.

Елена: Да.

Катя: Потому что мы с Вами погуляли и еще погуляем в обоих местах.

Елена: Да, когда говоришь о знаменитых русских или российских путешественниках со времен истории царской России, конечно, возникает огромное количество имен. Приведу Вам письмо брату Антона Павловича Чехова: «Дурак тот, кто не едет в Венецию. Почему все русские едут в Крым, когда в Венеции все так дешево? Я живу в отеле, плачу здесь 25 рублей за полный пансион. В пересчете на русские деньги, по-моему, то ли 5, то ли 6 копеек в час, стоит гондола. Как здесь все прекрасно! Музеи здесь бесплатные. И какие тут итальяночки!» То есть можно перечислять огромное количество бонусов, которые получли здесь российские путешественники.

Катя: Мы сейчас идем в Славянское подворье.

Елена: Мы движемся туда, где находилось Славянское подворье. Это братство славян, задача которых была помогать своим славянам в трудную минуту, как мы говорили уже, открыть свой какой-то бизнес, давать деньги больным, сиротам, вдовам.

Катя: А это были южные славяне, то есть выходцы с Балкан?

Елена: Это были южные славяне. Но они могли быть и северными. Те, кто говорил на славянском языке, имели возможность прийти и попросить помощи. Так же, как у немцев. Это могли быть скандинавы и прибалты.

Вот эта кривая колокольня – это православный храм, где как раз и отпевали. Видите, она немного наклонилась, но это нормально для Венеции. Здесь нет вертикальных стен, здесь нет прямых углов, здесь все идет согласно логике каналов. Когда-то просели сваи, и она наклонилась, и вот уже почти 5 веков она стоит под таким углом, как Пизанская башня. В этом храме отпевали Сергея Дягилева в 1929 году. Это греческий православный храм, построенный уже к XVII веку. После того, как турки взяли Константинополь, в Венеции оказалось очень много греков, и они везли с собой святыни, иконы. Собственно, для них был выделен вот этот участок, на котором возникает храм святого Георгия - колокольня, которую Вы только что видели, кривоватую.

Здесь же, поскольку не было кладбища, есть несколько любопытных погребений. Смотрите на эту плиту. Если можно камерой приблизиться. Сейчас я прочту: «Я первый к вам пришел, и первый вас оставил. Не плачьте, мне здесь хорошо. Я дома». Это был студент, Калошин Сергей Петрович, который в 1823 году приехал в Венецию учиться в академии, заболел, и умер. Родители его, русские аристократы, похоронили его на кладбище Святого Михаила.

Это люди, которые видели в Венеции не только действительно этот странный архитектурный аспект. Под архитектурным аспектом я понимаю не только факт того, что он стоит ни на чем, он стоит на воде, на этих сваях. Это город, который впитал в себя очень много элементов. Здесь есть Византия, здесь есть готика, здесь есть ренессанс, здесь есть потрясающее барокко, здесь есть, кстати, и неоготика. Это то, что поражало людей: где они видели закомары древнерусских церквей, где они видели византийские арки, где они видели греческую капитель, где они в конце концов видели античных лошадей на храме и много всего.

Но самое главное – это гостеприимство, возможность действительно найти земляка, и возможность получить здесь то, чего тебе хочется. Я приведу в этой связи чудесные слова, которые сегодня написаны на могиле Сергея Дягилева: «Венеция – это постоянная вдохновительница наших успокоений». Я думаю, это медленное течение воды в венецианских каналах, какой-то туман, о котором пишет Бродский, о котором пишет Вяземский, которые изображали, Мане, Тёрнер, Васнецов, те же самые художники-передвижники и художники более позднего времени. Это то, что дает какой-то внутренний покой.

Здесь нет стресса. В этом городе нет безудержного движения, пробок, желания куда-то успеть. Здесь жизнь движется размеренно в ритме шага или в ритме весла гондольера. Поэтому тот же самый Дягилев приезжал сюда действительно отдохнуть душой. Он понимал, что в Москве, в Петербурге, в Париже - это работа, это бесконечная работа. А в Венеции это был какой-то удивительный покой. И когда на Лидо в 1929 году Сергей Дягилев скончался, его друзья, его секретари, и Кохно, Серж Лефарь, прежде всего Коко Шанель с Миссией Серт, которые организовали похороны Сергея Дягилева, решили написать на его могиле эти удивительные слова, сказанные за 3 года перед смертью здесь, в этом городе.

Пётр Ильич Чайковский, который 6 раз или 5 раз был здесь. Или Чехов, тоже около 6 раз, по-моему, он был здесь и каждый раз писал удивительные письма. Когда мы пойдем с Вами гулять, увидим как раз отель, в котором получил вдохновение Чайковский, написал «Четвертую симфонию», закончил инструментальную часть «Евгения Онегина» и, собственно, оставил чудесные воспоминания.

На Славянской набережной стоит этот чудесный отель Londra, где в последний свой приезд поселился Петр Ильич Чайковский. Так что сейчас Вас ждет небольшой сюрприз, потому что когда Петр Ильич увидел этот прекрасный вид, услышал музыку, услышал песни, которые пели прохожие, он записал эти свои впечатления в своем дневнике. Если Вам посчастливится оказаться в его комнате, Вы увидите фотокопии этих дневников.

Да, это комната Чайковского. Если она открыта, можно будет туда заглянуть. Давайте заглянем в этот отель, в этот бар. Уже на входе нас встретят слова, написанные на русском языке. Здесь на стене написано, что в этом отеле останавливался Петр Ильич Чайковский, который написал здесь «Четвертую симфонию», и еще он закончил здесь интрументальную часть «Евгения Онегина».

Этот город, действительно, впечатлял очень многих художников, поэтов, писателей. Об этом вспоминают венецианцы. Они очень трепетно относятся к этим фигурам.

Это только негатив, это задняя сторона, но сейчас мы зайдем и изнутри прочтем по-русски.

Катя: Здесь расположено знаменитое кладбище Сан-Микеле?

Елена: Да.

Катя: И там, собственно, похоронен Дягилев.

Елена: И Игорь Стравинский, которого, кстати, тоже я бы назвала в какой-то степени релокантом. Потому что Игорь Стравинский обожал Венецию, он приезжал сюда очень часто. С ней связано, в частности, его творчество. За 3 года до своей смерти Игорь Стравинский написал произведение, которое венецианская администрация позволила ему сыграть ночью в базилике Святого Марка. Это транслировалось по всему миру. Это была кантата удивительная, которая очень странным образом сочеталась с византийскими мозаиками. Это был дар Игоря Стравинского его любимому городу.

Катя: Венеции.

Елена: И через 3 года, когда он скончался в Нью-Йорке, он нашел свой последний приют на кладбище Сан-Микеле. Я думаю, это было его желание, которое он изъявил своей супруге, Вере Судейкиной, которая через год после его смерти перенесла его прах на кладбище Сан-Микеле. Он покоится как раз на православном кладбище, где потом окажется очень много выходцев из России. В частности Пётр Вайль похоронен на этом кладбище. До них это были люди с такими фамилиями, как Мусины-Пушкины, Трубецкие, Анненковы. Это были люди, которых судьба занесла по той или иной причине в Венецию, и, собственно, они нашли свой последний приют там. Проходя мимо этих плит, Вы узнаете знакомые имена.

Катя: Там же находится могила Иосифа Бродского, наверное.

Елена: Да.

Катя: Самый известный факт.

Елена: Да, безусловно. Иосиф Александрович Бродский, который 20 лет подряд ни разу не изменил Венеции, приезжал сюда традиционно зимой, во время зимних каникул. Мы говорим о том, что человека, который приезжает в Венецию, можно назвать релокантом. Как долго он здесь живет, мы не знаем. Это не значит, что он должен здесь жить, учиться, работать и умереть. Если тебя притягивает город, ты всегда знаешь, что ты сюда можешь вернуться.

Катя: А он приезжал сюда 20 лет подряд?

Елена: Он приезжал сюда каждую зиму, начиная с 1972 года, когда он оказался здесь практически на первую зарплату, полученную в Мичиганском университете. Он ни разу этому городу не изменил. И приезжал каждый раз зимой. Написал о Венеции удивительные вещи, которые до сих пор венецианцы считают лучшим произведением, написанным иностранцем. Потому что о Венеции пишут все, но никто так тонко не передал дух этого города. А венецианцы народ очень ревнивый. Они всегда очень ревностно относятся ко всем поэтам, писателям, художникам. Для них Бродский очень созвучен по их восприятию, и по их восприятию города.

***

«Ночь на Сан-Марко. Прохожий с мятым
лицом, сравнимым во тьме со снятым
с безымянного пальца кольцом, грызя
ноготь, смотрит, объят покоем,
в то «никуда», задержаться в коем
мысли можно, зрачку — нельзя.

Там, за нигде, за его пределом
— черным, бесцветным, возможно, белым —
есть какая-то вещь, предмет.
Может быть, тело. В эпоху тренья
скорость света есть скорость зренья;
даже тогда, когда света нет.»

***

Елена: Бродский когда-то сказал прекрасную фразу: «Ни страны, ни погоста не хочу выбирать. На Васильевский остров я приду умирать». И благодаря Марии Соцциани и его друзьям через год после смерти, в 1997 году погребение было совершено на кладбище Сан-Микеле, где по-прежнему находится его могила. И это место паломничества поклонников его творчества до сих пор.

Виртуально давайте представим, что мы идем там, где была вода. Вот этот перпендикулярный канал – это канал Сан-Вио. Здесь была вода, все дома выходили фасадами на воду. И она отделяла маленький остров, который уже в XV веке назвали островом неизлечимых. Потому что в этот период сюда приходит новая болезнь, очень модная болезнь – сифилис. Всех больных венерическими заболеваниями изолировали на этом маленьком острове. Isolamento - изоляция. И всё это было окружено водой. Здесь как раз и появляется один из первых госпиталей, где старались их лечить, где изолировали, где можно было принять какую-то водную процедуру, получить какие-то примочки ртутного характера. И даже посмотреть спектакль типа «Принцесса Турандот» или «Труффальдино из Бергамо», потому что внутри этого городка, маленького городка был чудесный театр.

Катя: Да?

Елена: Потому что моральная поддержка – это тоже правильный подход к больным. Нужно было не только принять ванну, перекусить, постирать свои вещи. Об этом пишет, кстати, в своих воспоминаниях и Казанова. Гостями этого отеля могли быть и куртизанки, и моряки, и даже монашки.

Катя: То есть это был отель для сифилитиков?

Елена: Это был госпиталь. Это был маленький город с маленькими изоляторами, прачечными, кухнями и театром, в котором можно было получить помощь тем, кто нуждается в этой помощи. Бесплатно. Причем, деньги давало не государство (это очень важно), а давали специальные братства. Это были scuole, scuole grandi, scuole piccola - большие и малые, которые выделяли средства для вдов, для моряков и для дипломатов - тех, кому нужна была эта помощь.

Катя: Фантастически! Мы идем уже.

Елена: Мы идем все время мимо стен острова неизлечимых. Incurabile – это неизлечимое. Неисцелимое – это термин, который использует Иосиф Александрович Бродский по совету, насколько я знаю, Евгения Рейна который говорит о том, что лечить – это связано со здоровьем, а целить – это про душу.

Это здание XV века, где когда-то проживала семья венецианских купцов. Он был устроен также: внизу склад, в центре шоу-рум, по краям жилые отделения и наверху проживали слуги, и там были кухни. Так традиционно устроен любой дом венецианского купца. В 1711 году, когда Пётр Первый установит в Венеции дипломатическую миссию, здесь будет размещено консульство Царской России.

Катя: Прямо вот в этом?

Елена: Да, в этом здании находилось консульство Царской России. Мы с Вами сейчас войдем внутрь, увидим камин, увидим сад прекрасный, и при желании, если захотите, можете подняться по лестнице, как по трапу. Без граппы, правда, но попробуем. Давайте пройдём.

Здесь собрали уже виноград. Чем интересен этот дом? У него со всех четырех сторон практически вид в сад. Вот эти 3 окна слева смотрят в соседний сад графини. Те окна, через которые смотрели на вход с той стороны, это большой канал и небольшой сад. И вот эти окна смотрят сюда. А у Иосифа Александровича окна были в небольшой садик соседа. Это была комната в самом конце этого коридора.

В этой тишине он пишет свои первые стихи. Одно из самых любимых венецианцами – это стихотворение «Лагуна»: «И восходит в свой номер на борт по трапу постоялец, несущий в кармане граппу. Совершенно никто, человек в плаще, потерявший память, отчизну, сына, по горбу его плачет в лесах осина, если кто-то плачет о нем вообще». Такие трогательные слова откроют практически целый поток какой-то энергии удивительной, какого-то удивительного творчества, которое до сих пор ценят венецианцы. Для них «Набережная неисцелимых» по-прежнему является бестселлером. Кто бы ни писал о Венеции, у всех свое настроение. А поэзия Бродского вобрала вобрала в себя и какой-то восторг, и радость, и иронию, и юмор, и какой-то, если хотите, стеб над этими туристами. Смеялся даже он. И это созвучно с видением самих венецианцев их любимого города.

Катя: Такой мы увидели Венецию. Город-символ. Город, сочетающий многовековую историю и культурное разнообразие. Город, где история встречается с современностью, сохраняя при этом культурное наследие и открытость новым идеям. Со времён Петра I, изучавшего здесь корабельное мастерство, до творческих исканий Чайковского, Дягилева, Бродского - Венеция с благодарностью принимала вклад русской культуры в свою историю.

А если вам понравился выпуск, ставьте лайк, подписывайтесь на канал и до новых встреч! Чао!

Елена: В Венеции, как писали многие, надо проснуться. Под запах кофе, под крик чаек. Почувствовать запах круассана внизу, в баре. Выйти. Конечно не на площадь Сан-Марко, где толпы народу, туристы с чемоданами, мусорщики.

В этом городе хорошо жить тем, кому не надо его покидать каждый день. И не надо возвращаться сюда каждый день. Приехать пожить – вот за этим как раз приезжали сюда наши знаменитые релоканты. Я могу для Вас просто целый список составить. Даже если они здесь долго не жили. Вернее, постоянно они здесь не жили. Но они приезжали сюда надолго. Вот так, как нужно приезжать в этот город. На 2-3 недели, полгода или несколько лет. Как приезжали сюда некоторые персонажи.

Но главное – в этом городе надо жить. И этим городом надо жить. И тогда он повернется к вам своей лучшей стороной.