134-ФЗ: Вопросы международного обмена информации (часть 2).

Субъекты и способы международного обмена информацией, исходя из 134-го Закона "О ВНЕСЕНИИ ИЗМЕНЕНИЙ В ОТДЕЛЬНЫЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ АКТЫ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ В ЧАСТИ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ НЕЗАКОННЫМ ФИНАНСОВЫМ ОПЕРАЦИЯМ".

Александр Алексеев, управляющий партнер GSL Law&Consulting

&

Дмитрий Белых, юрист GSL Law&Consulting

А.А.: Здравствуйте, наши вебзрители. Сегодня мы продолжаем серию наших вебинаров. Продолжаем разговор о ФЗ № 134, вышедшем этим летом. И сначала немного служебной информации, о которой я накануне забыл сказать. В этой серии наших вебинаров мы будем публиковать перечень ближайших вебинаров на нашем сайте с тем, чтобы вы заранее знали, какая тема расписана на какой день, чтобы могли подключиться и смотреть нас все дни, когда вас застанет интересующая тема. Кроме того, что вы можете смотреть, вы можете задавать нам вопросы, задавать вопросы напрямую через сайт. Мы их будем получать и отвечать на них в он-лайне. Еще раз подчеркиваю, что говорить и отвечать на вопросы мы будем исключительно по той теме, которая будет заявлена на этот день. Если вы хотите, чтобы мы рассмотрели какой-то ваш конкретный вопрос, имеющий отношение к какой-то типовой ситуации, то, пожалуйста, присылайте нам заранее заявку на эту тему. Мы эту тему обязательно вставим в наше расписание, затем вы следите за этим расписанием, и когда ваша заявленная тема появилась, подключаетесь к нашей трансляции и в он-лайне задаете ваши вопросы.

На текущий момент, поскольку нас смотрит некоторое количество телезрителей, но вот пока у меня нет абсолютной уверенности, что это наши сторонние пользователи, поэтому, поскольку вопросов в он-лайне нам сейчас не поступило, то мы говорим в том плане, по тому стандарту, который мы для себя наметили.

Итак, накануне мы начали разговор о ФЗ № 134, вопросах конфиденциальности, вопросах сотрудничества международных органов, вопросах обмена информацией, поговорили мы о повышенной роли Комитета по финансовому мониторингу. Я правильно его назвал?

Д.Б.: Это старое его название. Росфинмониторинг.

А.А.: Ах, вот как. Значит, мы поговорили о повысившейся роли Росфинмониторинга и будем развивать эту тему сегодня. Так же, как и накануне, моим собеседником является юрист GSL, Белых Дмитрий. И мы начинаем наш разговор.

Последняя наша фраза вчера касалась того факта о том, что через посредство Росфинмониторинга…

Д.Б.: …налоговым органам будет доступна информация о бенефициарах и о подозрительных сделках, которые могут быть направлены на уклонение от уплаты налогов.

А.А.: И эта статья может квалифицироваться, как отмывание денег. Последнее слово было у нас «отмывание денег». Здесь подробнее расскажи, потому что я тоже не очень понимаю, правильно ли я сейчас сформулировал, что это может быть переквалифицировано или добавлена эта статья?

Д.Б.: Второй вариант. То есть, эта статья о легализации может быть добавлена в налоговые статьи.

А.А.: То есть, раньше у нас такой практики не случалось никогда, когда бы к налоговым правонарушениям добавлялось «отмывание денег». Обычно, как мне кажется, контекст «отмывания» всплывал в случаях заведомо криминальных, с точки зрения властей всего мира: терроризм, наркотики и, пожалуй, в контексте мошенничества всплывало отмывание денег. А еще, что было, и что теперь будет? То есть, теперь еще и налоговые правонарушения будут дополнительно преследоваться по дополнительному обвинению в отмывании денег?

Д.Б.: Да, совершенно верно. Раньше налоговые, таможенные преступления, преступления, связанные с нерепатриацией валюты, не могли считаться предикатными, предшествующими легализации преступных доходов. После принятия ФЗ № 134 ситуация поменялась, и они могут преследоваться по дополнительной статье. Это связано с международными усилиями, с принятием в феврале 2012 года новой редакции рекомендаций ФАТФ, которые прямо предусмотрели налоговые и таможенные преступления в качестве связанных с легализацией. Раньше такого не было в стандартах ФАТФ.

Соответственно, сейчас этот процесс криминализации незаконных налоговых сбережений идет не только в России, но и во всем мире. Из другого примера хочется Сингапур привести, в котором всего лишь на день позже, чем в России налоговые преступления также были признаны связанными с легализацией. То есть, в России ФЗ № 134 30 июня вступил в силу, а в Сингапуре с 1 июля.

А.А.: Это туда, куда «рвутся» наши бизнесмены после кипрских событий, после того, как они хлебнули «лишнего» в Европе, «рвутся» в Азию. То есть в Азии аналогичные тенденции тоже имеют место быть. Наверное, конечно, точечно, все-таки Сингапур – это такая «очень западная» Азия, наверное, ей может соответствовать Гонконг, разве что. Если говорить про другие страны, я уже не говорю про Китай, то какая-нибудь Южная Корея или Тайланд, Въетнам, Малайзия, Индонезия - может быть, такого еще нет. Я тебе условно задаю вопрос, я сам не слышал, не факт, что и ты о чем-то подобном слышал в отношении этих стран.

Д.Б.: В отношении этих стран, честно говоря, не очень смотрел. Меня Гонконг, например, интересовал больше. По Гонконгу мне не удалось найти информации о том, что там налоговые преступления признаются предикатными, связанными с легализацией.

А.А.: Да, в Гонконге я слышал об ожидании подобных событий. Хорошо, сейчас у нас главная тема не Гонконг.

Я все-таки попрошу некоторую паузу, я не уверен, что нас смотрят. А я не могу вести разговор, пока я не уверен, что идет трансляция. Я постараюсь побыстрее это выяснить. Потом продолжим.

Вроде технические специалисты меня заверили, что трансляция у нас идет. Поэтому продолжаем.

Мы отвлеклись на разговор о других юрисдикциях. Тем не менее, сегодня мы обсуждаем нашу страну в контексте нового закона. Мы говорили о том, что мы сегодня обсудим процедуры. У нас появился новый ФЗ, и как мы говорили до эфира, процедуры еще не описаны, но это создало нам правовую конструкцию, в рамках которой должны выходить подзаконные акты, которые бы эти процедуры описывали, верно?

Д.Б.: Да, должно быть изменение, и как раз, когда закон был принят, глава Росфинмониторинга предупредил, что очень большое количество подзаконных актов нужно изменять. Порядка пятидесяти.

А.А.: Понятно. Тем не менее, что-то можно говорить, как-то можно судить о том, каков будет процесс обмена информацией, верно?

Д.Б.: Да, можно предположить, и хочется уже об этом поговорить в процессе.

А.А.: Давай, как раз, это и обсудим.

Д.Б.: Я так полагаю, что все начинается с банков. Мне хочется с самого начала об этом поговорить.

А.А.: Так и надо, чтобы понять, кто в первую очередь может быть источником этой информации, как она в дальнейшем будет двигаться и попадет, видимо, на стол следователю? На стол самого налогового инспектора, а потом следователю? То есть, начало в случае этой информации – это банки?

Д.Б.: Это банки и их внутренний контроль. Внутренний контроль сейчас должен направлять сообщения о подозрительных сделках, если подозрения касаются налоговых преступлений.

А.А.: Я сейчас хочу сказать, что вроде бы банки и раньше отправляли информацию в Росфинмониторинг, тоже, когда были превышены определенные пределы. Сейчас, наверное, это останется, и плюс еще что-то добавится, верно?

Д.Б.: Сейчас об этом говорить точно нельзя, потому что сообщения о подозрительных сделках в связи с налогами – это отдельная специфическая тема. Например, они не знают, в какой момент преступление это считается совершенным, связанным с легализацией налогов. И о том, что эта тема непонятная, нераскрытая, говорит и предстоящая встреча в Стамбуле 6-7 ноября. ОЭСР организует. И там отдельной повесткой будет обсуждение как раз сообщений о подозрительных сделках в связи с налоговыми преступлениями. Отдельно.

А.А.: Понятно. Это ОЭСР организует. Я понимаю, что некоторое отношение это будет иметь к России, поскольку мы следуем модели, которая устанавливается ОЭСР. Если не ошибаюсь, то, как раз, Силуанов летом на Петербургском экономическом форуме говорил о том, что "Мы будем следовать модели, которую предлагает ОЭСР".

Д.Б.: Да, безусловно. Россия же хочет вступить в ОЭСР, и поэтому заинтересована в том, чтобы следовать общим тенденциям. И там тема этих сообщений по налоговым преступлениям будет приниматься отдельно, что говорит о необходимости координаций международных усилий. Плюс к этому я бы хотел упомянуть, что принимающей стороной является Турция, но Турция в лице налоговых органов плюс финансовой разведки.

А.А.: Теперь всегда, когда мы говорим о ОЭСР, финансовая разведка будет, видимо, рядом. И когда мы говорим "ФАТФ", и тоже она будет рядом. Теперь объединяются страны ФАТФ, которая боролась с отмыванием денег, и ОЭСР, которая боролась с налоговой конкуренцией, то есть, грубо говоря, с налоговыми правонарушениями. Теперь финансовая разведка – это как некое связующее звено между этим организациями, между этими правонарушениями.

Д.Б.: Да, то есть, очень много говорили, принимая во внимание, что именно налоговая плюс финансовая разведка.

А.А.: Давай вернемся опять к банкам. Я тебя немного не туда "увел". Итак, банк.

Д.Б.: Российский банк выявляет подозрительную операцию, направляет сообщение о подозрительной сделке в Росфинмониторинг. Этих сообщений, безусловно, огромное количество…

А.А.: Он и раньше их направлял.

Д.Б.: И раньше, да. И не каждое станет поводом для проведения финансового расследования.

А.А.: Да. Кроме того, говорили, что не хватало ресурсов Росфинмониторингу на то, чтобы обрабатывать эту информацию. И так было достаточно много. Но тут ты говорил на нашем внутреннем семинаре о том, что Росфинмониторинг в последнее время увеличил….

Д.Б.: Увеличивался штат с 2013 года, и пока что это на уровне разговоров про дальнейшее увеличение, причем существенное увеличение. Но пока этого нет, то есть, пока можно это опустить, эти разговоры.

Росфинмониторинг выделяет какие-то операции, которые его интересуют. Как это происходит, разумеется, мы знать не можем, это уже такая персонифицированная конфиденциальная информация, которую никогда нам не получить. Я думаю, что очень большой "отсев" происходит через технические средства: через компьютеры и алгоритмы, исходя, в том числе, и из предыдущих сообщений. То есть, какие-то люди уже в "черный список" занесены, к ним уже больше внимания, какие-то организации находятся в списке подозрительных.

А.А.: Вот это, как раз, фильтр технический и проверяет для того, чтобы снизить нагрузку на существующий персонал. Да, приблизительно то же самое нам говорил давно-давно, 10 лет назад мы устраивали конференцию в Лихтенштейне, и там был приглашен compliance-officer Райффайзенбанка. И к нему были те же вопросы: критерии подозрительных операций, и как "вы с этим справлялись". Он говорит: "Да, фильтр работает". И под критериями назывались разные технические вопросы, размер суммы, причем необязательно, чтобы она была высокая. Иногда банк может среагировать и на низкую сумму, если у тебя идет постоянный объем транзакций больших, то есть, твой бизнес предполагает крупные платежи и вдруг пошли мелкие платежи – на это среагирует система. Если у тебя платежи сезонные, и вдруг пошли какие-то хаотические – на это среагирует система. Если у тебя крупные платежи и вдруг пошли копеечные с окончанием - на это среагирует система. То есть, насколько я понял, система Райффайзенбанка была нацелена на контроль, когда действие начинает выпадать из какой-то предполагаемой картины, которая была изначально описана при вхождении в банк, либо из картины, которая "нарисовалась" в результате предыдущих лет его деятельности. Это к слову о критериях подозрительности операций, которые "ловит" технический инструментарий.

Д.Б.: Я бы хотел добавить здесь, потому что это действительно такая интересная тема для клиента: " Пропустит ли банк мою операцию и не вызову ли я каких-то ненужных подозрений"? Хочется к этим критериям суммы и профиля деятельности упомянуть и транзитные операции. Когда на входе фирма получает пять рублей, и тут же через день, два, три - пять рублей и уходят. То есть, финразведки рекомендуют на такие операции обращать пристальное внимание, потому что разумно их объяснить бывает непросто. Естественно, какой смысл "гонять" деньги через банк.

А.А.: Да, это как раз такое очевидное, деньги как бы - азбука оффшора, но азбука для клиента, который только-только начинает заниматься международным бизнесом, и одно из требований банков – не допустить транзитных операций. Это, как раз, тут очевидная вещь.

Смотри, я все жду, когда ты скажешь слово "бенефициар". То есть, когда банки начинают запрашивать дополнительную информацию, представлять ее в Мониторинг, и вот я думаю, сейчас возникнет-таки это слово.

Д.Б.: Мне бы хотелось отложить и на отдельном семинаре рассмотреть эту тему. Там будут и бенефициары, там будет и тема проверки бизнеса компании, источников происхождения средств, и блокировка денежных средств на счете.

А.А.: Хорошо, ладно. Откладываем. Тогда продолжаем изначально заявленную тему, попытаться посмотреть "цепочку" движения информации.

Д.Б.: Итак, банк сообщил в Росфинмониторинг, информационные системы Росфинмониторинга выявили несколько особенно подозрительных операций. Начинается финансовое расследование.

А.А.: Где оно начинается?

Д.Б.: В Росфинмониторинге.

А.А.: У него есть следственные полномочия?

Д.Б.: Нет, это не орган, имеющий право осуществлять оперативно-розыскную деятельность, это чисто аналитическое расследование. То есть, в их задачу входит нарисовать, условно говоря, диаграмму, график. Это будет, может быть, большой лист бумаги с указанием огромного количества фирм, их транзакций между собой. В итоге "стрелочками" будут выделены из всего этого массива операций деньги, реально как –прошли? И указаны основные фигуранты, именно лица, кто за этой конторой, куда ушли деньги, стоит: Иванов, за другой – Петров, за третьей – Сидоров. Это является их целью – составить такую аналитическую диаграмму и предоставить информацию дальше в правоохранительные органы или в налоговую инспекцию сейчас, после принятия ФЗ № 134.

А.А.: Давай вот этот вариант, как раз, рассмотрим. Значит, представляется в налоговые органы?

Д.Б.: Налоговые органы могут позвать налогоплательщика на разъяснительную беседу и предложить легализовать эти "серые" схемы, как бы предупредить, что "Мы считаем, что отнесение на расходы этой суммы, которую вы выплачивали оффшору, нам кажется сомнительным. Вы подумайте, и если вы согласитесь с нами, пересчитайте налоговую базу".

А.А.: Ну, это наше такое предположение.

Д.Б.: Это не совсем предположение потому, что летом вышло официальное письмо ФНС о комиссиях по легализации налоговой базы. То есть, раньше это была тайна, непонятно по каким критериям налоговики приглашали на беседы, сейчас с лета тоже это стало официальным письмом.

А.А.: Понятно. То есть, в налоговой инспекции по данным, полученным сначала от банка, потом от Росфинмониторинга, должна состояться разъяснительная беседа с рекомендациями?

Д.Б.: Да, они могут так сделать, если считают, что это целесообразно для пополнения бюджета.

А.А.: Вот я помню, да, такая практика, действительно, у нас была, когда приглашались руководители предприятий на беседу с рекомендациями увеличения нижней границы…

Д.Б.: Прибыли!

А.А.: Нет, не прибыли, сначала зарплат персонала. Значит, твоя информация более аналогична беседе и по норме прибыли предприятий. Понятно, теперь будет критерием еще один, не критерий, причина организации подобных бесед – это схемность бизнеса.

Хорошо. Допустим, предприниматель не внял рекомендациям. Какой следующий этап?

Д.Б.: Налоговая проверка тут по таким материалам, скорее всего, конечно, выездная. В целом, в Гонконге, у них консульство - это как территориальное подразделение посольства в Китае. Поэтому можно допустить, что это соглашение между Росфинмониторингом и Народным банком Китая – оно также будет и на Гонконг распространяться.

А.А.: Понятно. То есть, идет "сеть" так достаточно равномерно, набрасывается. И Европа, и Азия. Ну, и, наверное, мы не проговорили более развитые страны, которые все равно участвуют в предоставлении услуг по налоговому планированию: Великобритания, Нидерланды?

Д.Б.: Да, есть данные, но они старые, от 2003-2005 года, когда еще это все только начиналось. Сейчас, именно, актуально это применительно к таким оффшорам и как бы "оффшорам". И о чем я говорил вчера, о соглашении 2009-2012 года, это я имел в виду традиционно используемые страны, а не страны Старой Европы.

А по Европе хочу отдельно сказать. Со Швейцарией нет договора. Пока. Но мы вчера тоже об этом говорили, что, наверное, тоже появится.

А.А.: Да. Если смотреть тенденцию давления на Швейцарию, то стоит это ожидать. Если Лихтенштейн перестал быть оффшорным, и там введен был налог на прибыль, немного другой контекст, но все равно. А также я хочу сказать, очень часто у нас спрашивают про "черные" списки, в том числе, про "черные" списки ФАТФ. И ФАТФ, например, создавала "черные" списки по разным критериям. Когда-то давным-давно в начале девяностых, нет, в начале двухтысячных мы были в "черном" списке, да и вообще 50 стран было в "черном" списке по критерию имплантированности сорока рекомендаций ФАТФ в местное законодательство. После этого большинство стран внесли принципы ФАТФ в местное законодательство, у нас появились эти законы об отмывании, "черный" список стал пустым.

Второй раз появился "черный" список в начале десятых, по-моему, в 2009 году, как раз, или в 2008 году появился "черный" список по критерию количества стран, с которыми у рассматриваемой стороны заключены соглашения об обмене налоговой информацией.

Д.Б.: Это, скорее, ОЭСР уже, мы переходим от ФАТФ, это 2009 год, это списки ОЭСР, там необходимость соглашений…

А.А.: Может быть, я ошибаюсь, но мне казалось, вроде бы, это все-таки список ФАТФ был. Ладно. Может быть, действительно "черный" список ОЭСР. Главное, что действительно критерием стало количество соглашений об обмене налоговой информацией, и для того, чтобы не попасть под определенные санкции, все страны стали активно заключать эти соглашения для того, чтобы выпасть из этого "черного" списка. Да, и эта тенденция "гонит", в том числе, и серьезные, и маленькие страны к тому, чтобы гармонизировать законодательство в связи с новыми "челленджерами".

Д.Б.: Да. Причем все-таки мне хочется еще раз вернуться к тому, что это недостаток бюджетных средств, это лучший "дипломат". С приятелем вчера встречались, они приехали из Португалии, и он рассказывает: "Улочка: десять ресторанов брошенных, на замки закрыты, и один выжил". То есть, реально – банкротство, недостаток денег.

А.А.: Да, я соглашусь, и быстро проскочим эту тему. Что – да, конечно, недостаток бюджетных средств у крупных стран ведет их на борьбу с мелкими странами. Но тогда я немного парирую о том, что в свое время оффшорные территории появились именно для того, чтобы этим маленьким странам, бывшим колониям, обеспечить самостоятельный приток бюджетных средств не за счет стран-доноров, бывших колонизаторов, а за счет каких-то иных источников, коими и явились оффшорное законодательство, законодательство об экономической миграции и некоторые похожие. Но вот теперь, призывая страны, бывшие колонии, гармонизировать свое законодательство, крупные страны опять ограничивают доступ дополнительных средств в эти мелкие страны. И, наверное, это не такой однозначный ответ, что будут соглашаться с этим решением независимые маленькие государства для того, чтобы лишиться существенного доступа к ним в бюджет поступлений из оффшорной индустрии.

Д.Б.: У них нет очень больших возможностей, чтобы бороться.

А.А.: Согласен. Конечно, у бывших родителей бывших колонизаторов. С другой стороны, например, мы встречались на прошлой неделе с представителями Белиза, и они говорили, что да, на BVI финансовая сфера – это более чем 50% бюджета BVI. Туризм - там меньшее количество, несмотря на то, что в туризме больше народа занято, в туристической сфере, но доходности от него меньше. А на Белизе туризм – это преобладающая часть. На оффшорный бюджет приходится 5, 10, 11%. То есть, далеко не такие существенные здесь бюджеты. А это значит, что они могут на них, наверное, «плюнуть» и скрыть для того, чтобы, наверное, не тратить или не портить отношения с «большими братьями». Это мы так рассуждаем.

Хорошо. Смотри. Ты говорил тоже за эфиром, и раньше мы с тобой общались, что видел какие-то внутренние документы Financial Investigation Unit BVI, которые как-то упоминают, говорят что-то о процедурах обмена информацией?

Д.Б.: Да. Но это не какие-то тайные документы.

А.А.: А я и не говорю, что ты какие-то тайные документы видел. Это-то, по-моему, на сайте ты, как раз, и нашел, да?

Д.Б.: Глава финансовой разведки BVI, кажется, Эррол Джордж…

А.А.: Вот с ним-то мы и встречались.

Д.Б.: Он пишет о том, что информация по запросу иностранных финразведок предоставляется в течение 7-21 дня. 1-3 недели – это очень оперативно. Конечно, это не автоматический обмен информацией, о котором на «Большой Восьмерке» говорили. И сдается мне, что автоматический обмен информацией – это перспектива далекого будущего. Пока что. Это когда я через свой компьютер могу посмотреть бенефициара BVI. Это, пожалуй, через несколько лет.

А.А.: Здесь я сам тоже поясню слова Эррола Джорджа. Как он получает эту информацию. Financial Investigation Agency - этот орган вовсе не является статистическим. То есть, отчетность ему никто не сдает. Просто он имеет право, и в этом случае реципиент имеет обязанности ответить, право выслать запрос зарегистрированному агенту, а у агента обязанность ответить в определенные сроки на этот запрос. И в этом запросе, собственно говоря, и содержится та информация, которая, видимо, пришла по каналу, например, Росфинмониторинга.

Я могу сказать, что мы, GSL BVI, будучи зарегистрированным агентом BVI, получаем подобные запросы. Я не сказал бы, что их количество как-то резко возросло. Речь идет о единицах в год, то есть, не больше пяти, а, может быть, даже чуть-чуть и меньше. Запросы в основном типовые. То есть, я может быть, один раз видел запрос, когда чувствовалось, что на «той» стороне сидел, может быть, даже российский юрист, который задавал вопросы те, которые хочет российское следствие получить. Но это пока исключение. То есть, приходит типовой запрос, состоящий из шести пунктов, где говорится: «Предоставьте, пожалуйста, информацию о бенефициаре данной компании, о банковских счетах, если у вас есть информация, о других связанных компаниях, если есть информация". И еще что-то, плохо помню.

Хочу сказать, что, во-первых, у агента, как правило, например, информации о банковских счетах-то и нет. То есть, обязательств хранить эту информацию у агента - это обязательство никто не налагал. Хотя по этому направлению потихонечку есть движение. Я хочу напомнить, что в относительно новом-старом законодательстве BVI есть пункт о том, что BVI-ские компании должны вести отчетность. Вы, вебзрители, удивитесь! BVI всегда ассоциировался: «Какая отчетность??? ». Собственно, этим и привлекало. Повторюсь: есть обязанность вести отчетность, но нет обязанности ее подавать. Этот пункт закона уже несколько лет присутствует в законодательстве, и не было попыток "заставить работать" этот пункт. И вот сейчас мы чувствуем первые шаги в этом направлении, когда финансовая комиссия в это время проверки зарегистрированных агентов может попросить свидетельство наличия финансовой отчетности у компании, которая находится "under management". То есть, заметьте, не попросить саму отчетность, а попросить доказательства, что в этой компании эта отчетность есть. То есть, еще один "шажок" сделан. Прямым текстом не говорится: "Предоставьте банковские выписки". И что такое "Финансовая отчетность" тоже там нет. Нет фразы "Финансовая отчетность" (records), речь идет о "records", в которых говорится о глубоко финансовом положении компании. То есть, есть "шажок" по направлению к агентам, которые должны обслуживать компании в том случае, если они убедятся, что у компании есть эта отчетность. И у Financial Investigation Unit есть возможность это истребовать.

На самом деле, здесь у компаний тоже есть ответственность, она финансовая. Существуют штрафы за непредставление этой отчетности. Потихонечку "все ниточки начинают связываться". И боимся, к чему это может привести. Вернее, тенденция ясна, не ясна пока скорость реализации этой тенденции. И здесь я не могу не согласиться: да, конечно, эта скорость прямо пропорциональна скорости нарастания мирового финансового кризиса?

Д.Б.: Да.

А.А.: И в зависимости от того, что будет у нас в экономике, мы с такой скоростью что-то будем ожидать и в оффшорных изменениях.

Так, ну, что, мы остановимся, или по движению информации мы еще не все договорили?

Д.Б.: Я бы хотел еще важный момент сказать. Когда информация запрашивается Росфинмониторингом о иностранной разведке, обязательно оговаривается цель, для которой информация может быть использована. Одно дело, когда цель этой информации для использования налоговыми и правоохранительными органами, но не в суде. А другое дело, когда цель расширена, и можно приложить этот документ в суд.

А.А.: То есть, теперь, как бы, расширили возможности этого документа?

Д.Б.: Нет. Я хочу сказать, что есть два варианта. И, в том числе, ОЭСР отмечал летом 2012 года, что иногда возникают проблемы, что госорганы чаще предпочитают давать информацию только для правоохранительных органов, но не для суда. И то, что в Стамбуле будет через месяц 6-7 ноября обсуждаться и этот вопрос, чтобы более охотно финразведки давали информацию для судов. А это очень интересная лазейка.

А.А.: Да, но я пока так не чувствую этой "кардинальности".

Д.Б.: Сейчас, если, например, налоговый орган получает такую информацию, он может ее представлять в суде, например, для подтверждения своего вывода о взаимозависимости компаний, то цена такой улики снижается. Можно припугнуть на комиссии по легализации, что «мы располагаем такой информацией». Но в суд принести эту бумагу, строго говоря, юридически нельзя. И как будет упираться этот барьер, тоже покажет ближайшее будущее.

А.А.: Понятно. То есть, речь идет о превращении оперативной информации в процессуальное законодательство? И в зависимости от того, как будет решен этот вопрос, будут в ускоренном варианте рассматриваться подобные дела, либо будет какое-то противодействие?

Д.Б.: Да. В этом случае просто придется тем же правоохранительным органам по официальным каналам через длительные процедуры международной правовой помощи все эти запросы направлять, международные следственные поручения. Они в результате могут это получить, но просто это долго будет.

А.А.: Понятно. Хорошо. Тогда на сегодня мы остановимся. В следующий раз, завтра, наверное, опять продолжим и будем говорить

Д.Б.: О российской части, о бенефициарах, о проверке банками финансового состояния клиентов при открытии счета и далее регулярно. Об установлении структуры собственности, целях установления отношений с банками, основных операциях, репутации клиентов. И к чему это может привести в практике денежных расчетов и, в первую очередь, переводов денег за границу.

А.А.: Понятно. Хорошо. Тогда сегодня мы прощаемся. До завтра.

Д.Б.: До свидания.

А.А.: До свидания.