Алекс Дубас в Париже: короткий метр о счастье

Алекс Дубас (журналист, писатель, теле- и радиоведущий): Итак, добро пожаловать на наш литературно-кинематографический вечер. Я сегодня вам буду рассказывать о книге. Одно время она продавалась в аптеках. Это была на моей памяти первая книга в аптеках. Она стояла на полках с антидепрессантами. Серьёзно! Это была коллаборация издательства и сети аптек. Потому что она в какой-то момент даёт тебе ощущение, что как-то всё же нормально, надо а двигаться дальше.

22 года, по-моему, я работаю в эфире. И это был первый раз, когда я заплакал. Прямо перед микрофоном разрыдался. Первый звонок, я его очень хорошо помню, Это была женщина средних лет. Она говорит: «Здравствуйте, меня зовут Даша, мне сейчас 7 лет, и мы идём с дедушкой в лес. Мы собираем гербарий. Нам поручили в классе собирать гербарий. А это октябрь, кленовые листья, и дедушка меня подбрасывает. У меня в ручке листья, и я как будто бы замерла в воздухе. Я смотрю на этот оранжевый лес, на этот струящийся холодный уже воздух. И дедушка ещё жив». «Я не знаю», - говорит – «но я сейчас возвращаюсь в этот момент. Я тогда была абсолютно счастлива».

Следующий звонок. Мужик. Видимо, курит. Не знаю, сколько ему лет. 50, может. Говорит: «Здравствуйте, меня зовут Митя, мне 9 лет. Я в Тольятти. Сейчас февраль. Мы с моим старшим братом Мишей (ему 10 лет) дождались родителей. И родители нам говорят, что они разводятся. Мы плачем: наши папа с мамой расстаются. Мы их умоляем остаться вместе. И мы с ними договариваемся! Они говорят, что они не разведутся, и мы счастливы, потому что нам удалось сохранить брак родителей. Нет, конечно потом они развелись, но сейчас, в этот вечер, мы невероятно счастливы. Потому что они помирились. Потому что по телевизору фильм с Шуриком любимым, а мама готовит куриные котлеты. Это был очень счастливый день».

Пользуясь служебным положением, я брал моменты счастья и записывал их не только у друзей, но и у знаменитых людей, которые попадались мне на пути, на телеканале «Культура», на радио. Я записывал моменты не у всех. Далеко не у всех. Только у тех, кто казался мне человеком, который по-настоящему искренне сможет рассказать неформально свою историю. Они не подписаны в содержании. Вы не найдете - «Николай Цискаридзе, страница такая-то». Он подписан, безусловно, но это ещё нужно найти. Потому что мы не хотели ставить с издателями и с редактором в зависимость от медийности наши истории.

И интересно, что эти известные люди почему-то не говорили о своих профессиональных моментах счастья. Это тоже очень интересное наблюдение. Сергей Юрский. Он же мог рассказать, как он на сцене БДТ сыграл, и Товстоногов его похвалил. Он много чего мог рассказать. Но он почему-то рассказывает про обычный весенний день в городе Мценск, когда задержали съёмки. Он засучил брюки и ходил с голыми лодыжками по траве. Было серое небо с тучами. И он вдруг ощутил единство своё с мирозданием: «Я никогда такого не испытывал. Это был самый счастливый момент».

А Николай Цискаридзе мог бы рассказать, как он сделал какое-то невероятные фуэте на сцене. Нет, он расскажет историю. Впрочем, мы сами посмотрим сейчас эту историю.

Алекс: Понимаете? Те, кто постарше, родом из Советского Союза, понимают это. Я уже тоже был мальчиком, понимал, что Болгария - максимум, что тебе светит. И то, если повезёт. Какой там Лондон Шерлока Холмса или Париж комиссара Мегре?

***

Катя (ведущая программы «Осознанная релокация»): Очень приятно видеть Вас в нашей программе «Осознанная релокация». Для Вас наша программа - сюрприз, поэтому я расскажу, о чём мы. А Вы расскажете, что Вы имеете по этому поводу сказать.

Алекс: Мне будет любопытно послушать. Тем более, что к осознанной релокации я не имею никакого отношения.

Катя: Давайте посмотрим. Всё не так просто. Я думаю, что имеете. Мы программа, которая несёт информацию, чувства и впечатления тех, кто переехал и живёт в разных странах.

Алекс: Ага.

Катя: Тем, кто думает о переезде в эту страну.

Алекс: Здесь мне есть что сказать.

Катя: Безусловно. Поэтому Вы как раз релокант со стажем.

Алекс: Не релокант

Катя: Можно поспорить с этим словом. Но релокантом мы называем человека, который живёт в другой стране. Не там, где родился. И думает, что это временно.

Алекс: Я гражданин Европы, где, как Вы, знаете, сейчас нет границ. Пока. Или уже. Или ещё. Это мой дом. Собственно, гражданином никакой другой страны никогда не являлся.

Катя: Да, Вы гражданин Латвии. Для наших зрителей скажем. И сейчас мы находимся в Париже.

Алекс: Возможно, я был релокантом в России, когда там жил, работал.

Катя: Да. Я об этом хотела сказать. Сколько лет вы прожили?

Алекс: Но тогда мне и в голову не приходило себя так называть.

Катя: Тогда и слова такого не было. Это недавняя история.

Алекс: Сейчас я в Париже. Это мой дом.

Катя: То есть Вы в Париже чувствуете себя дома так же, как и в Латвии, и в других странах Европы?

Алекс: Конечно.

Катя: А что? Дом?

Алекс: Дом - это там, где семья. У меня сейчас семья здесь. Дом - это где какой-то социум, знакомые, друзья. Тут у меня они тоже есть. Собственно, мой дом. Дом - где тебе хорошо. Мне здесь прекрасно.

Кто-то на улице: Yes, American people.

Алекс: Нас считают за американцев. Сейчас кое-что покажу Вам: например, Гагарин, Высоцкий с Мариной Влади. Все здесь.

Катя: Да, все в этом месте. Здорово!

Алекс: Раз в неделю, сейчас уже раз в 2 недели, мы здесь устраиваем пикники. Берём с собой всяких вкусняшек, бутылочку - другую винца, если друзья приезжают. Иногда просто с семьёй. Там впереди детская площадка. Проходим здесь и идём налево. Раскладываем на травке подстилку. Нас от Эйфелевой башни отделяет Сена. Если мы спустимся вниз, там будет стоять баржа моих друзей. Романтики. Купили её.

Катя: Прямо баржа?

Алекс: Прямо баржа. Маленькая баржа. Квартира. И живут там.

Катя: И можно так жить на Сене? Поставить на прикол корабль и жить? Здорово!

Алекс: Пойдём.

Катя: Вы переехали в какой-то момент в Россию. Жили в России. Как это?

Алекс: Да, это было лет 18, наверное, назад. Приехал работать на телеканал «Культура» и на «Серебряный дождь». Это был довольно долгий период жизни в России. Мне он очень нравился. 15 лет я там прожил с большим удовольствием. Как раз тогда я был, наверное, как Вы называете, релокантом. Хотя нас называли экспатами. Я получал вид на жительство в Сахарово. Есть такое печально известное место. Подмосковье.

Катя: Да, там какие-то громадные очереди и целый день или два, или три надо провести…

Алекс: Экзамен надо было сдавать по русскому языку.

Катя: А, да.

Алекс: Его сдавала и Ингеборга. Мы с ней разговаривали. Она же гражданка Литвы, я гражданин Латвии. Там дают листочки тебе. Я помню, сидели в нашем зале ребята из Кыргызстана, Таджикистана в основном (процентов, наверное, 90), из Колумбии два парня, какая-то девочка.

Катя: Из Колумбии?

Алекс: Да. И девочка из Перу.

Катя: Из Перу! Потрясающе.

Алекс: Нам всем раздали листочки по русскому языку. Я говорю офицеру ФМС: «Серьёзно? Посмотрите, я работаю на телеканале. Тут написано: «Ведущий ВГТРК категории А». Я могу преподавать русский язык в МГУ. Собственно, я и преподаю». Я преподавал в Высшей школе экономики подкасты журналистам. Я могу преподавать русский язык.
Ингеборга. Ее снимал Балабанов, Михалков, у кого только она не снималась. Как?

Алекс: Да. Но закон есть закон. Хорошо. Раздают листочки. Первый листочек такой: «Укажи, что из этого не является птицей: галка, снегирь, боровик, ворона». «Наверное, боровик». Какой-то смешной. Сдал. Браво!

Катя: Отлично.

Алекс: На пятёрку.

Катя: Наверное, получили удовольствие.

Алекс: Да. И вид на жительство в России. Просто класс. Получил удовольствие и ВНЖ. Но больше у меня ВНЖ в России нет, потому что чтобы его сохранить, нужно не меньше 180 дней в году в Российской Федерации находиться. А меня там нет уже на сегодняшний день, я думаю, дней 900. Примерно так. Поэтому, чтобы приехать в Россию (а я туда собираюсь) мне нужна сейчас виза

Катя: Сложно сейчас визу получать?

Алекс: Не знаю, я ещё не пытался. По-моему, если электронную забиваешь, тебе дают на 2 недели. А если тебе нужна годовая рабочая, то в посольство. А электронная, по-моему, на 2 недели, 14 дней.
Смотрели фильм «Париж, я люблю тебя»?

Катя: Да, конечно.

Алекс: По-моему, самая первая новелла, где парень влюбляется в арабскую девушку. Она в платочке. Они как раз идут к этой мечети, где работает её папа. А папа, видимо, смотритель мечети. В общем, эта мечеть непростая. Она, во-первых, находится рядом с большим городским садом, рядом с которым музеи. И эту мечеть построили алжирцы. Там имамы... Не имам, а кто присматривает за мечетью?

Катя: Не знаю. Какой-то мулла.

Алекс: Мулла. Они были алжирцы: основатель, потом его сын, потом внук. Во время Второй мировой войны они прятали от нацистов евреев в самой мечети, потому что они туда не совались. Это история Парижа. Это вехи истории такого благородства, солидарности. Когда был теракт в Ницце и грузовик проехал по набережной Ниццы, помните? Раздавил довольно много людей. На стенах этой мечети появились всякие надписи антиисламские. И жители этого района (белые) пришли почистить, убрать просто из солидарности, потому что достопримечательность. Там есть дворик с кафе, есть хамам. Моя жена туда ходила с подругами. То есть там можно пойти в хамам.

Катя: В мечети?

Алекс: В мечети, да, хамам. Ресторанчик марокканский со всякими тажинами прекрасными. И при ресторанчике кафе, где можно заказать чай, вино и, собственно, этот тажин. Поскольку там много студентов, это не дорого всё. Они там встречаются, тусуются. Я сижу как-то пью чай, и девушка лежит на коленях молодого человека. Они целуются в засос - французский поцелуй. Ещё кто-то целуется. Был такой же летний день. Я подумал: «Ведь это же, мать его, происходит во дворе мечети! Мечети! Кто-то курит свой Житан, читает Симону де Бовуар. И это Франция, это Париж. Вот такой мой».
Как я оказался сейчас во Франции? Мы что-то думали. В Латвии была лютая какая-то зима. «Давай переедем куда-нибудь? - жене говорю: «На год просто переедем. Мы же можем себе позволить? И твоя и моя работа не связана с…»

Катя: Географической точкой.

Алекс: Да. Мы всё делаем дистанционно. Мои путешествия не привязаны к месту. Она – семейный психотерапевт, и её клиенты - это пары, как мистер и миссис Смит, которые приходят и говорят: «Мы хотим развестись». У нее наоборот: «Мы хотим сохранить отношения». Тоже всё дистанционно. Единственное – мелкий. Ему 7 лет, он в Москве ходил во французский детский садик, в Риге пошёл во французскую школу.

Катя: То есть у Вас эта франкофилия уже давно?

Алекс: Почему-то так вышло, что он учится французскому. Я говорю: «Давай поедем куда-нибудь, где есть французская школа? Давай выберем просто на карте? Прикольно пожить где-нибудь год, потому что в Риге как-то сейчас фонит немножко». «Давай! Куда?» Мы начали смотреть Токио. Токио - прикольно. Я позвонил подружке в Токио, говорю: «Слушай, французская школа в таком-то районе. За сколько там можно снять домик?» «За столько-то». «Хорошо». «Поехали в Токио?» «Да!» Куда ещё? Нью-Йорк. Хороший город. Классно. Тоже там нашли школу, договорились. Тоже у меня там есть подруга, занимается недвижимостью. Квартирка в Бруклине рядом со школой. «Кипр? «Ну так...» В общем, мы были привязаны к школе.

Катя: А где, кстати, дороже? В Токио или Нью-Йорке?

Алекс: В Нью-Йорке. Нью-Йорк сейчас очень дорогой. Я только что оттуда вернулся. Был там 2 месяца назад.
А я сидел в Париже, и было красиво, накрапывал дождик, я попивал кофе. Думаю: «А что мы ищем какую-то страну с французской школой?»

Катя: Да. Если есть Париж.

Алекс: И он пока единственный франкоговорящий персонаж в нашей семье. Как мы выяснили, что франкоговорящий? Ему 7 лет, и он здесь ходит в школу французскую, парижскую. «Федя, а расскажи, как по-французски будет это?» Он молчит. Ты не понимаешь, понимает он или нет.
Был Диснейленд. У него был день рождения. Мы повезли его в Диснейленд. Грустная история. Аттракцион называется «Дом террора». Это ужасы всякие. Мы туда заходим. Очередь. Всё мрачно. Какие-то тени ходят. Провода потрескивают. Тревожно мигают неоновые вывески. «Дом Террора» называется. Мы заходим, нас пристёгивают. Сейчас, видимо, что-то будет происходить. Открывается дверь, заходит мужик (видимо, актёр). У него набелено лицо, как у Вертинского. Он такой: «Бонжур, мадам и месье». И какую-то речь по-французски. И наш сын вдруг начинает орать, плакать. Слёзы. Их вывели. Я остался один, мама с Федей ушли. «Что случилось?» Говорит: «Он сказал: «Добрый вечер, дамы и господа. Добро пожаловать в ад. Это последний день вашей жизни. Вы больше отсюда никогда не выйдете! Я повторяю – никогда».

Катя: Знает язык!

Алекс: Сейчас мы пойдём по улице Пуанкаре. Так или иначе фамилия нам знакома. Это был президент Французской республики. Виктора Гюго. Это всё здесь. Авеню Клебер. Рядом станция метро Луи Пастера, который, собственно, сделал очень много чего хорошего для нашей с Вами жизни. В частности, придумал пастеризацию. А благодаря Гюго, благодаря Дюма, благодаря Жоржу Сименону, благодаря фильмам французским ты можешь это себе присвоить. Вон улица, видите, начинается - Поля Валерии. Тоже имя знакомое. Например, на том же острове Бали это невозможно, потому что ты ничего не знаешь об индонезийских деятелях культуры.

Кто-то: А запах?

Алекс: Я не могу определить название этих растений. Липа, наверное. Но липы - это Берлин больше. Каштаны. Для меня запах самшита - Франция. Такой немножечко горьковатый, терпкий, вечный по-своему. И Париж такой же горьковатый, терпкий, вечный. Сколько он всего видел? Что бы ты ни придумал, что бы с тобой ни случилось: горе, беда, радость, адюльтер, тройной адюльтер, всё он уже видел. «Успокойся, парень! Успокойся девочка! Я всё это пережил. Всё это случилось». Париж такой.
Я когда ехал в Москву работать из Риги, мне одна девушка-москвичка, сказала: «Смотри, чтобы тебе договориться с Москвой, тебе её надо полюбить. Ты полюбишь Москву, и она тогда полюбит тебя. Она такая барышня». И это случилось. Я правда полюбил Москву. И эта любовь была взаимной.
А с Парижем так это не работает, потому что он не требует капризно любви к себе. С ним всё в порядке. Он самодостаточный. Тебе нужно его принять таким, какой он есть. Со всем, что ругают. Арабскими районами. Со всей непунктуальностью. Со всей медлительностью, когда ты ждёшь сантехника 3 дня. Со всей своей красотой или долгими перерывами на обед. Когда ты его принимаешь. Не любишь, а принимаешь, впускаешь в себя. Тогда, возможно, он с тобой посотрудничает. Поможет написать тебе повесть, отдавая свои какие-то настроения, передавая вайб или почувствовать себя как дома. У каждого города свой характер.

Катя: А с чем приходится мириться? Помимо медлительности?
Арабские кварталы Вы любите, как я поняла.

Алекс: У меня нет такого. Я забыл однажды в Шарль де Голе компьютер. Когда тебе говорят: «Выложите, пожалуйста, компьютер». Я выложил и забыл его забрать. И всё. Улетел куда-то. Компьютер надо забирать. Пишите письма. Ты пишешь на e-mail. Никаких телефонов нет, никаких стационарных. На e-mail тебе отвечают через 2 дня: «Укажите, пожалуйста, Ваш пароль или какие-то опознавательные знаки». Указываешь. Тебе отвечают ещё через 2 дня. Короче, я его получил через 2 недели.
В Москве, случись такое в Шереметьево, я бы нашёл бы каких-нибудь знакомых: «Ребята, кто на Шереметьево есть? А позвоните туда, туда». Раз, раз, раз. Это бы решилось довольно быстро - через одно-два рукопожатия. Причём не обязательно у меня, у любого.
А здесь ты ничего не можешь сделать, потому что есть человек, который отвечает раз в день на e-mail. И когда ты принимаешь - теперь только так и никак иначе - ты понимаешь, что всё равно это случится. Всё равно тебе отдадут компьютер. И не надо паниковать, что у тебя там вся жизнь, и тебе срочно нужно доделать какой-то документ. Это будет всё равно через 2 недели. Когда ты это принимаешь - это ты адаптировался. Здесь всё так. Мне пока нравится очень.

Катя: Это просто состояние, о котором Вы говорите, что Вы хотите в моменте жить и не думать о том, что будет дальше? Или Вы прямо хотите поселиться во Франции?

Алекс: Я знаю только то, что я выхожу из дома на парижской улице, и у меня прямо улыбка автоматически. Просто мне Париж мне очень нравится, Франция мне очень нравится. Я здесь, конечно же бывал много раз, как я уже сказал. Я здесь и жил. Поэтому, наверное, стадия влюблённости, очарования у меня уже давно прошла. Прошла, потому что я здесь.

Катя: А улыбка осталась?

Алекс: Улыбка осталась, да. Есть, конечно, какие-то нюансы и бюрократические. Потому что тебе нужно медицинскую страховку какую-то получить, ещё что-то. Но это для граждан Европы довольно просто. Пока мне всё очень нравится. Может быть, здесь мы и надолго.

Катя: Мы привезли подарочек. Это Вам с днем рождения.

Алекс: Так, расскажите о нем. Почему именно он для меня?

Катя: Потому что Ваши произведения носят подчас ностальгический характер.

Алекс: В том числе, да.

Катя: Я что-то так ультимативно это заявила. Мне так кажется. Такая нотка.

Алекс: Что же там? Опасная бритва для бритья, как у дедушек?

Катя: Нотка ностальгии. Это нотка ностальгии. Из России с любовью.

Алекс: Елочная игрушка в виде лыжника? Что там может быть? Что может быть ностальгией?

Катя: Продолжайте. Вы близки уже практически.

Алекс: С любовью. Что же это такое? Господи, березка! Это свечи?

Катя: Да, это свеча берёзка.

Алекс: Класс какой. Спасибо за берёзки. Я их непременно сожгу.

Катя: Самокат-путешественник. Расскажите про самокат. Он с Вами уже в который раз?

Алекс: Мне его подарили друзья на день рождения в Москве. Как раз в ковидные времена. И я гонял по бульварам. Я жил на бульварах. Очень его полюбил. Осторожный я, надо сказать, самокатчик. Ни разу не падал. Потом он переехал со мной в Ригу.

Катя: И это рижский номер на нём?

Алекс: Это рижский номер. Да. Рига не самый удобный город для самокатчиков, потому что он весь из булыжников.

Катя: Да. Я пробовала там покататься. Было сложно.

Алекс: Теперь он в Париже. И здорово очень сокращает путь. И ты какой-то такой уже мушкетёр на коне.

Катя: И в шляпе.

Алекс: Скачешь.

Катя: А муниципальные здесь отсутствуют?

Алекс: Да. Они теперь запрещены здесь.

Катя: А личный можно?

Алекс. Личный можно. Впереди Эйфелева башня. Знаете, что означают Елисейские Поля?

Катя: Что значит - «что»?

Алекс: Поля кого? Елисея? Почему так называется?

Катя: Никогда не задумывалась.

Алекс: Это от слова «Элизиум». Это рай в раю. Когда праведники, живущие в раю, устают (а они от чего-то устают, видимо), они тогда отправляются в Элизиум - в Елисейские Поля и там отдыхают от отдыха. Райский рай.

Катя: Где Вы здесь живёте и как Вы искали место? Почему? Что за квартиру Вы арендуете?

Алекс: Я живу на Трокадеро. Это шестнадцатый округ. Очень знаменитое, красивое место, потому что там прекрасный вид на Эйфелеву башню. Туда приезжают люди со всего мира. И часто: «Ты живёшь в Париже? Слушай, тебя не раздражают вот арабы, чёрные ребята» - про Париж так говорят. Может быть, потому что я новенький, мне они очень нравятся. Искренне. Я их люблю. Трокадеро - это место…
Недавно я понял и ощутил его силу. Это место, куда действительно приезжают тысячи людей ежедневно. Там женщины и девушки надевают красивые платье (кто-то свадебные, кто-то ещё что-то), фотографируются. Мы сейчас туда можем дойти, Вы увидите там бесконечное количество людей, которые приехали со своими нарядами фотографироваться на фоне башни. Какие-то тиктокеры, которые ставят свои камеры и пляшут возле башни. Кто-то кому-то делает предложение. Азия, Африка, США, все. Тут же музыканты какие-то. Я смотрел и думал: «Это же сколько любви эти люди ежедневно в моём районе, в месте, где я живу, отдают Парижу!» И Париж, наверное, тоже её забирает и им как-то возвращает.

Катя: И транслирует во весь мир, потому что это же всё идёт онлайн

Алекс: А я здесь живу. Ты можешь эту любовь просто ложкой есть, отсюда забирать.
А ещё это мне уже жена сказала: «Я шла по Трокадеро. Смотрю на что-то». А там остались олимпийские кольца от парижской олимпиады. «Я вдруг вспомнила, как мы с тобой были в Сочи и какая была там прекрасная атмосфера в Сочи». А я работал на сочинской олимпиаде, я был директором Олимпийского латвийского дома. И это было чудесно! Это было настолько свободно, здорово - все страны в гости к нам. И второй такой момент - был чемпионат мира по футболу. В Москве я его застал. Тоже все гуляли, какие-то вежливые полицейские, ещё что-то. И она говорит: «Я вдруг подумала, что в России за то время, что мы с тобой там жили, Алекс, было два таких момента. Это сочинская олимпиада и футбол, чемпионат мира.
А здесь ежедневно эта атмосфера. Она прямо возле нашего подъезда». Это прямо такая радость. Какой-то такой у меня сейчас Париж. При этом шум-шум, а зашёл за два квартала, и там уже твоё любимое тихое кафе, где ты можешь посидеть, что-то написать.

Катя: А Вы когда ехали в Париж, уже знали, что хотите жить в Трокадеро?

Алекс: Мы просто смотрели по сайту, где сдаются квартиры. Посмотрели. По цене, качеству, по геолокации.

Катя: А сколько стоит в Париже снимать?

Алекс: Дорого. На эти деньги можно снять на Бали дом. На Кипре тоже дом снять можно. В Риге можно снять какую-нибудь большую прекрасную квартиру с террасой в каком-нибудь посольском районе. Здесь она тоже большая, но довольно скромная. В Нью-Йорке на эти деньги, что мы снимаем в Париже, ты можешь снять какую-нибудь однокомнатную студию. Деньги одни и те же, только дом на Бали с бассейном, на Кипре - без бассейна. И пошли, пошли. И так доходишь до Нью-Йорка, где ты ничего не можешь иметь практически.

Катя: А между районами в Париже сильно разнятся цены?

Алекс: Да, конечно.

Катя: Трокадеро - это дорогой район?

Алекс:
Трокадеро - это шестнадцатый округ. Собственно, тот самый, где мы с Вами сейчас
снимаем. Я могу ошибаться в процентах, но это выглядит так, что если говорить о
мигрантах, то по закону в каждом районе Парижа, в каждом арондисмане, в каждом
округе должно быть около
12% социального жилья. В домах их находят и отдают под социальное жильё. Это во
всех районах, кроме шестнадцатого. Потому что здесь жители скидываются и как-то
добились того, что просто финансируют, что у них только 3%.

Катя: А почему? Какие-то особенности? Это для того, чтобы было меньше социального жилья? Меньше бедных людей?

Алекс: Социального жилья, да. Мы будем просто за это платить, чтобы у нас было не 15%, а 3% социального жилья.

Катя: Интересно. Это получается тогда более пафосный район?

Алекс: Да. Могу ошибаться в цифрах, но мне рассказывал товарищ мой, что пропорция именно такая.
Это чудесный район. Сюда входит Пасси, например. Пасси - это как раз Бунинские места, Гиппиус, Мережковский. Та волна иммиграции, столетней давности. Интересно ходить с книжкой, где кто жил, кто к кому заходил, где были поэтические вечера. Интересно.

Катя: Да, это очень интересно.

Алекс: Это тоже вот наш район.

Катя: Здорово. Мы погуляем ещё как раз – Вы расскажете.

Алекс: Вот наша булочная на углу.

Катя: Вот эта?

Алекс: Да. Здесь, в нашем районе и в Вашем, где Вы живёте, средняя стоимость багета 1,4 евро. А средняя стоимость багета на Монпарнасе или на бульварах – 1 евро. Это, к слову, разница в районах.

Катя: Да, ну существенная наценка.

Алекс: В той же овощной лавке, о которой я Вам говорил, арабской, где продают овощи и хозяин фотографировался с Макроном. На пятый, шестой раз хозяин этой лавки понимает, что иностранец зачастил. Понимает, что деньги есть, потому что я какую-то вишню покупаю. Отвёл меня к холодильнику, разгрёб йогурт, достаёт банку с чёрной икры и говорит: «Вот у нас есть икра. 300 евро». В районе бульваров или на Монпарнасе такого вообще не увидишь, конечно. Потому что чёрная икра - это дорого. А здесь бабушки шестнадцатого округа, которые в шубах ходят даже летом (если приглядеться, их можно увидеть), они как раз любят с утра ложечку чёрной икры с яичком сваренным в крутую. И мы сейчас туда перейдём. Это особенности района.
Вы знаете, конечно, что Париж делится на левый берег и правый берег.

Катя: Да.

Алекс: Отличаются они вот чем. Мы с Вами находимся в шестнадцатом округе. Это правый берег. Соответственно, правый берег - это Лувр, много музеев, какие-то муниципальные вещи. Это Париж, Парижевич Парижев. Прямо Париж! А левый берег - это Сорбонна, латинский квартал и, разумеется, студенты. Это дух юности, бунтарства. Больше свободы и больше простоты.
Пример: ты сидишь в своём любимом кафе. Например, кафе «Маша» - забавно называется. Тебя здесь знают. Ты каждый день здесь пьёшь кофе. Ты садишься сюда и пьёшь кофе. Не пьёшь кофе, заказываешь кофе. «Привет, Жиль». «Привет». «Будь добр, мне как всегда double expresso». Во Франции – экспрессо. Вы знаете, да? В Италии эспрессо, а здесь экспрессо. Совершенно разная природа названий кофе. Здесь слово экспрессо от слова «expresso». Быстро. Делают быстрый кофе.

Катя: А в Италии как?

Алекс: А в Италия espresso - от слова «press». Пресс.

Катя: Через пресс.

Алекс: Да. Делают через пресс. Другая концепция.
Так вот ты говоришь: «Жиль, мне double expresso». Он говорит: «Да-да». И не подходит к тебе. С кем-то другим разговаривает: «Ты видел вчера матч Интер – Сен-Жермен?» «Да, конечно». А ты ждёшь свой кофе. «Жиль, где мой кофе?» «Да-да, сейчас будет, подожди». «А ты видел эту выставку в Лувре Dolce & Gabbana? Ужас, что они там наделали». «Да-да, сейчас принесу, подожди». Минут 10 ты ждёшь. Он со всеми перекинется словами, потом с тобой перекинется.
Левый берег. Ты в кафе на левом берегу. Закажем кофе. Говорю: «Два кофе, пожалуйста». И я только открываю рот, чтобы сказать, как здесь долго несут кофе, он уже приносит. Ты такой удивлённый, типа: «Как, уже?» На что официант, не моргнув глазом, говорит: «Вы говорите прямо как моя жена». Вот она разница. Там остроумно, быстро, навязчиво. Типа: «Зачем мне знать подробности его интимной жизни?» Простота. И здесь всё такое немножечко задумчивое. Обсудить. Правый и левый берег - это большая разница.
Про настроение такая была история. Первая наша с женой квартира без сушки в стиральной машине. А дома очень плохо сушится. Поэтому я хожу сушить в… Как это называется? В прачечную. Чемодан. Монетки кидаешь. Сушится. И она говорит мне: «Слушай, ты собрал чемодан. Пока сушится минут 30 - устрицу съешь». У нас напротив устричная маленькая. Такое заведение: две бочки стоят. Бочки - это столики, и устрицы бретонские, нормандские. И вина: мюскаде и подороже - шабли. Это весь набор.
«Хорошая идея», - говорю я. Закинул вещи, пошёл в устричную, взял устрицы, бокальчик вина - сижу, новости смотрю, ем, смеркается. На парижан смотрю и думаю: «Подожди, тогда были устрицы! А это какая-то обыденность. Это не событие. Это просто твоя устричная за углом. Какая-то обыденность». Эти 30 минут, пока прачечной сушится бельё. Это просто фон. Какая-то такая нормальность, в которой ты теперь живёшь.
И когда я вдруг почувствовал, что это не событие, а просто обыденность, мне как-то стало тепло. Я ещё больше подумал, что, наверное, это мой город, в котором я сейчас живу. Захотелось программу так назвать.
У нас появился свой мясник, очень похожий на актёра Луи де Фюнеса. Он уже нас узнаёт, отвешивает. Свой молочник. А еще парень - араб, который фрукты продаёт. Такая серьёзная фруктовая лавка. Там есть фотографии этого парня с Макроном. Видимо, заходил. Появились свои какие-то люди. Что-то такое есть трогательное. Мой Париж.
Теперь бы ещё книжку написать. Где еще люди пишут? В Париже, конечно. А мне что-то всё не до этого. То путешествие, то путешествие.

Катя: Моя устричная за углом.

Алекс: Да, совершенно обычно. Девчонка ещё там русская периодически работает. Тоже разговариваем с ней. Твой маленький городок, твоё тепло.

Катя: У нас одна беда в программе. К нам не идут те, кому не нравится. Мы в каждую страну приезжаем, и всегда сразу хочется переехать именно в эту страну, потому что так хорошо. И все рассказывают: «И это хорошо, и это хорошо». И Париж такой прекрасный! И мы думаем: «Боже мой, ну а где же? Как же?» Но потом понимаем, что это как эффект, когда говорят, что дельфины спасают людей, выкидывая их на поверхность воды. Но мы не знаем, скольких людей они затолкали на дно, потому что мы никогда о них не услышим. И у нас тоже такая программа. Есть те, кто не приживается и кому не нравится, конечно, им не хочется говорить об этом. Поэтому у нас всегда всё очень красиво получается. Конечно, сложности у всех есть, но по большому счёту люди очарованы обычно тем местом, куда едут.

Алекс: Мне кажется, Вы сейчас очень важные вещи говорите. Надеюсь, это войдёт в программу. Потому что это круто. Это правда.

Катя: Конечно, так и есть.

Алекс: Я здесь практически перестал читать новостные каналы. Читаю, разумеется, но не каждый день или тем более час. Иногда смотришь: «Ой, 160 сообщений». Просто потому что не до этого, есть свои заботы. И, конечно, усталость от всего. Теперь так. Я тоже перестал быть оптимистом. Я всегда был оптимистом. На этом стоял. Моя программа на радио называлась «Что-то хорошее».

Катя: «Что-то хорошее», конечно.

Алекс: Сейчас – нет. Никогда не думал, что буду себя переформатировать.

Катя: Новая программа «Ничего хорошего с Алексом Дубасом».

Алекс: Нет. Тема «Я верю в лучшее, но готовлюсь к худшему» никогда не была моей. Я знал, что добро побеждает зло, что сила света. Меня этому научили русская литература, в том числе, и голливудские фильмы.

Катя: Но получается, что всё это ерунда.

Алекс: Получается, что так.

Катя: Никто не побеждает очевидное зло. Вот оно на наших глазах. Ладно, это мы что-то off-topic.

Алекс: Почему? Это часть нашей жизни.

Катя: Да, конечно. Но я имею в виду, что сейчас мы загрустим.

Алекс: А в Париже клёво грустить. В каком ещё городе грустить, как не в Париже?

Катя: А почему в Париже клёво грустить? Не знаю. Мне кажется, Париж яркий такой, весёлый, праздничный. Что тут грустить? Ладно, в Венеции погрустить.

Алекс: Погрустить в хорошем смысле. Здесь даже грустить красиво.

***

Алекс: Маленькое стихотворение:

Волк убивает не из жестокости.
Змея кусает не из подлости.
Комар зудит не из вредности.
Черепаха, улитка и даже ленивец двигаются медленно, не из лени.
И только человек,
только человек,
только человек.

Паук плетёт паутину не из хитрости.
Пиявка сосёт кровь не из жадности.
Сорока ворует блестящее не из корысти.
И только человек,
только человек,
только человек.

Бабочки не знают, что они прекрасны.
Цветы не знают, что они благоухают.
Звёзды не ведают, что кто-то смотрит на них, и у него при этом замирает сердце.
И только человек,
только человек,
только человек.

***

Катя: В Ваших книгах есть очень много про путешествия. И Вы сам – путешественник. Вы ведёте группы путешествующих людей и делитесь этим. Мне бы хотелось, чтобы Вы рассказали немножко больше про путешествие как внутренний путь. И важна ли география, где ты находишься? Или надо просто внутри расти и развиваться? И совершенно неважно, где ты сидишь.

Алекс: Когда ты путешествуешь, ты останавливаешь время. Чем старше мы становимся, тем время, сами знаете, летит стремительнее.
Я смотрю на своего сына - какой же длинный у него день. Просто длинный день. Он проснулся, пошёл в школу, там много чего узнал, потом встретился с родителями. Просто огромный мир. Ещё кино успел посмотреть - какой-нибудь про petit Nicolas. А наш день проходит стремительно. Проснулся - бах-бах, SMS, WhatsApp, раз-раз и уже вечереет. И в этом смысле путешествия, конечно же, жизнь продлевают и останавливают.
Я только что вернулся из Бутана, удивительной гималайской страны.

Катя: Я мечтаю туда попасть.

Алекс: Настоятельно рекомендую. Один раз точно туда съездить нужно, но два раза - ни в коем случае. А один раз обязательно.
День ты проживаешь: забираешься в горы, экскурсии. То встретишься с ламой, то рафтинг какой-то, ещё что-то. Твой день просто растягивается. В путешествии ты действительно замедляешь свою жизнь, причём очень серьёзно. Она длится дольше. Вот и весь секрет. Я, в том числе, поэтому путешествую. Мне это очень нравится.
При этом я спорю с людьми, которые говорят: «Слушайте, какие сейчас путешествия? Где сейчас Магеллан, Колумб? Сейчас сел на самолёт – и ты уже в Китае или в Австралии через сутки. Раньше людям полжизни нужно было туда добираться». Нет.
Допустим, мы во Франции. Францию можно изучать бесконечно. Google Map увеличиваешь - вот Нормандия, вот нормандские городки, вот здесь с рыбаками пойти в море, вот здесь устричная плантация, вот здесь ферма кальвадоса, вот здесь такой-то ресторанчик, а вот здесь Ламанш. Ты можешь бесконечно изучать только Нормандию. А потом у тебя ещё открывается мир соседней Бретани. По Бретани ездишь. Прованс, он же бесконечный. Благодаря этим всем перелётам и ускорениям, наоборот, у тебя появилась возможность изучать мир ещё глубже, ещё подробнее.
Ещё интересно, ты прилетаешь в Бутан. Ты летишь на самолёте, под тобой облака, вокруг облака. Ты летишь над белой ровной поверхностью пушистой. И вдруг справа шапка Эвереста.

Катя: А там видно его?

Алекс: Да. Он прямо рядом. И ничего себе! Море и шапка Эвереста. Это один из самых сложных аэропортов мира.

Катя: Да, я как раз хотела сказать, что один из самых сложных. Всего 10 человек в мире могут посадить.

Алекс: Не 10, больше, но это бутанские лётчики.

Катя: Почему?

Алекс: Потому что там вот две горы, И тут полоса. И самолёт летит вот так. Летит - летит. Потом он делает вот так.

Катя: Вот так? Да ладно!

Алекс: Пролетает между, поворачивается и тут же садится. Это не просто.

Катя: А правильно я помню, что только бутанским лётчикам это позволено? То есть никто другой не умеет.

Алекс: Просто они умеют, да.

Катя: Класс.

Алекс: И вот ты оказываешься у Будды за пазухой, в этом раю. Но это не твоё место, потому что ты не сможешь там выстроить никаких социальных связей.

Катя: Хочу спросить, вот для человека, который выбирает страну для проживания, чувствует, что хочется уехать, не знает - куда, какие могут быть ориентиры? На что ориентироваться при выборе?

Алекс: Слушайте, все разные. Я Вам могу рассказать о своих наблюдениях, куда уехали жители России, и я их встречал. Например, Турция. В Стамбуле у меня живёт несколько человек, которые переехали. Собственно, как и как и раньше, то есть первый - Константинополь. Некоторые там остались. Они нашли школы, они учат турецкий язык, начинают ценить турецкую кухню.
Турецкая кухня, на самом деле, одна из величайших кухонь мира. Просто многие к ней так относятся. Ничего подобного. Турки они же как французы. Для французов невероятно важно, что горчица должна быть из Дижона. Соль – тут спорно. Либо камаргская соль из Камарга, перьевая. Либо с острова Ре. Или Геранд. Такая немножечко морская. Кальвадос - конечно же нормандские яблоки.
Такая же Япония. Для них важно, что вот эти тыквы из префектуры такой-то, потому что сейчас там цветение, а вот эти…
И турки точно так же. Никакой другой баструмы не существует, только баструма из Кайсери. Потому что баструма из Кайсери, её там научились готовить с прожилочками. Никакая турецкая хозяйка не купит другой бастурмы. А если мандарины, то из Бодрума. Если хурма, то из Трабзона. Анатолийские фисташки. Там прямо погружение в это. Они гурманы.

Катя: Там очень вкусно. Действительно.

Алекс: Но больше всего мне понравился вайб ребят, которые уехали на Бали.

Катя: На Бали?

Алекс: Я прожил там 3 месяца.

Катя: Мы снимали на Бали тоже.

Алекс: Да. На зиму. Меня очень порадовало то, что они смогли туда перевести московские скорости, по которым я скучаю. Если я почему-то и скучаю, то это по скоростям.
Приведу пример. У меня спектакль «Моменты счастья». Основан на одной из моих книг. В Риге говорят: «Алекс, давайте сделаем спектакль «Моменты счастья»?» «Сейчас у нас лето. Когда мы сделаем?» «На Рождество. Через полгода». Рекламная кампания, надо согласовать всякие картинки. «Будет выглядеть так». «Где будем делать?» «В концертном зале Splendid Palace». Договорились. Ещё согласование, продажи. Полгода. И действительно на Рождество мы делаем этот большой концерт. Аншлаг. Всё хорошо.
Бали. «О, Алекс, ты здесь. Здорово». «Да, прекрасно». «Слушай, а давай концерт твой сделаем?» «Да, давай. А когда?» «Смотри, в следующее воскресенье, через 4 дня». «В смысле?» «Сейчас наши девочки пришлют тебе картинки». Ночью, как в Москве, присылают. «Нет, не так». «Смотри, дизайн. Переделали». Ещё что-то. Ровно то же самое заняло 4 дня. А результат такой же.

Катя: Через 4 дня?

Алекс: Уже через 4 дня был концерт на Бали. Спектакль точно такой же, как в Риге. Только в Риге на это ушло полгода. Было, я не помню, человек 400. Бали - то же самое, те же самые 400 человек за 4 дня. Эта юность, эти скорости, они на Бали, конечно, присутствуют.

Катя: Надо же, как интересно. Там наоборот вроде жарко и кажется, что все…

Алекс: Если вы снимали на Бали, там есть заведение Парк, где все грузинские рестораны и ещё что-то. Там живут в основном релоканты. В Убуде. Ты с ними разговариваешь, они уже так: «Мы тут с семьёй поедем сейчас в круиз - Сингапур, Гонконг». То есть они уже осваивают с семьями регион, ещё что-то. Они живут в своём каком-то крипто-антимире. Им особенно ничего не нужно. Куда-то путешествовать, ничего. Просто освоились. Не знаю, долго ли они там Проживут? Но концерты каждый weekend: Слепаков, БИ-2. Были в разных концах Бали. И там, и там - аншлаг. Я там много знакомых встретил за те 3 месяца, которые жил. Артистов, которые ко мне раньше приходили на радио, на телевидение. Всех перевидал. Так что там жизнь бурлит. Она очень быстрая, очень московская.

Катя: Мне интересно, что Вы думаете – является ли перемещение целительным? Не путешествие. Об этом мы поговорили. А именно перемещение места жительства. Смена места жительства может исцелить? Или исцеление - это чисто внутренний процесс?

Алекс: Я не знаю про исцеление, но это точно даст тебе новую парадигму. В лучшем случае силу, энергию.

Катя: Новую оптику.

Алекс: Оптику точно, да. В худшем, наверное, заберёт у тебя силы. Если ты переедешь и будешь выживать, как эмигранты после…

Катя: Да. Точно появится огромное количество бытовых проблем, которые надо решать. И некогда философствовать и расстраиваться. Начинаешь расстраиваться по поводу того, как найти квартиру или как открыть счёт в банке, или кем работать и так далее. Вот это всё.

Алекс: Я, кстати, верю в то, что очень многие вещи внутри нас. Я также в Москву приехал когда-то. Надо снимать квартиру, потому что я устроился на работу. Где? «Наверное, поближе к посольству к латвийскому», - подумал я. «Странная страна, мало ли что». Снял на Чаплыгина моя первая квартира в Москве была. Единственная мотивация была. Хоть за что-то зацепиться. И выстраиваешь себе какие-то социальные связи, ещё что-то.
Я-то Москву полюбил, и поэтому как-то всё давалось в жизни даже если иногда нелегко, всё равно это был такой челлендж. Клёво. Это как ты в спортзале занимаешься, через боль - клёво, есть цель, интересно. А если просто злиться на всех, говорить: «Какие все тупые здесь! Какие медлительные? Что это такое? Так нельзя». Мне кажется, и беда может быть, подкрадётся какая-нибудь депрессия. Пример с моим забытым компьютером. Да, ты его не получишь раньше, чем через 2 недели и только по переписке по e-mail. Всё, других опций нет. Прими это. Здесь так.

***

Алекс: Друзья, немножечко соврал вам. Один раз соврал, когда сказал, что знаменитые артисты, актёры не говорили о моментах счастья профессиональных. Потому что был один человек (и он закончит моё выступление), который рассказал о счастье артиста. Это, по-моему, будет прекрасный финал. Слово предоставляется Юрию Стоянову.

Алекс: Это не текст Пушкина, это моменты счастья. Ребят, спасибо большое. Спасибо!

***

Катя: Программу «Осознанная релокация» снимает для вас компания GSL Law & Consulting. Если вы хотите зарегистрировать компанию за рубежом, открыть банковский счёт в иностранном банке или даже релоцировать свой бизнес, пожалуйста, обращайтесь к нам.