Будда в городе Пиран. Словения. Что такое дзен и как его найти в обычной жизни?

Катя Пал (ведущая программы «Осознанная релокация»): Итак, Валера, я очень рада тебя видеть. Мы в Пиране. Мы приехали на море. В Словении оказывается целых 40 километров побережья.

Валерий Веряскин (преподаватель секулярной буддийской дхармы): 47 километров.

Катя: 47. Довольно-таки много для такой небольшой страны. И, конечно, здесь красота. Расскажи, как случилось, что ты живёшь в Словении? Сколько ты здесь уже?

Валерий: Во-первых, я рад, что ты сюда приехала наконец-то за всё моё время пребывания. Ты приехала в Пиран, когда я отсюда уехал.

Катя: Но ты не уехал из Словении.

Валерий: Не уехал из Словении, да. Я переселился в Любляну. Но Пиран так остался моим родным городом. Здесь живёт моё сердце по-прежнему. Так что я стараюсь сюда ездить регулярно.

Как я сюда попал? Достаточно случайно. Мы с моей подругой в какой-то момент нашей жизни решили переехать в Европу, получить Шенген, чтобы быть более свободными в смысле путешествий. Европа нам как-то ближе по настроению, по ценностям, по стилю жизни. Мы здесь живём 14 лет уже. Получается, что мы уехали ещё до всех политических больших сдвигов. Мы как-то гуглили в интернете и выпала реклама Словении, что можно было сделать через бизнес-иммиграцию: открыть фирму, получить рабочую визу на год, потом её в течение 5 лет продлевать и в итоге получить ПМЖ. Мы выбрали этот путь.

Катя: Все так и случилось? Вы прожили 5 лет, вели какую-то деятельность?

Валерий: Да.

Катя: Насколько сложно было выучить язык?

Валерий: В целом не очень сложно. Но мы приехали совершенно с нуля. Тут есть специальные курсы в Копре. Но как-то мне неохота было ездить специально. Я учил сам, просто по учебникам, смотрел телек.

Катя: Вы поселились в Пиране. Это твой любимый город. Расскажи, почему здесь? И почему переехали в Любляну сейчас?

Валерий: У нас была задача - Европа, Шенген, чтобы достаточно тепло было (не на Балтийском море) и чтобы море было. Мы как увидели, сразу влюбились в этот город. Он уникальный, у него есть какая-то своя душа. Его строили венецианцы когда-то. Он весь в венецианском стиле, цельный. Здесь нет или очень мало (мы сидим как раз в этом месте) построек более новых, а так заканчиваются где-то в XVI-XVII веком последние постройки.

Пиран вообще знаменит своими солинами так называемыми. С той стороны одно соляное поле, с другой стороны - другое соляное поле. Там выращивают соль, действительно выращивают. Это кристаллы, которые растут. Есть свой способ их обработки. Они сохраняют древний способ. Люди с граблями все это собирали. У них специальные одежды, и на ноги они надевали такие деревянные штуки, как лыжи...

Катя: Чтобы ходить по соли.

Валерий: Чтобы ноги не разъедало. Сейчас они это сохраняют. Такой туристический...

Катя: По улице ходят?

Валерий: Туристический аттракцион.

Катя: То есть можно походить по соли?

Валерий: Можно там поработать даже.

Соль еще и вкусная. Здесь есть 2 вида соли: одна основная, просто нормальная соль, крупные кристаллы, и вторая - то, что называется по-славянски «сольный цвет» (это более нежные кристаллы). Мы, неграмотные в этом деле, когда-то пришли в соляной магазин здесь и спрашиваем: «А что это? Сольный цвет?» И он так на нас: «Это же сольный цвет! Вы что? Соль это море, которое не смогло вернуться на небо». Очень красивые упаковочки, дизайн красивый. Мы, конечно, купили, попробовали - с тех пор мы другой солью не пользуемся.

Мы переехали в Любляну и покупаем только пиранскую соль, как истинные патриоты своего города. Я еще подсадил своих друзей. Я приезжаю к кому-нибудь в гости, привожу баночку соли. Воротят носом, типа: «Соль подарил. Подумаешь!» А потом, когда я собираюсь приезжать, они мне звонят: «Ты соль-то привези. У нас кончилась». В общем, соль действительно хорошая.

Этот город на соли поднимался, поэтому в XII веке он стал частью Венецианской республики.

Катя: Тогда же еще соль очень дорого стоила.

Валерий: Да, соль была дорогая. И город разбогател на соли. Это была основная его добыча.

Когда мы приехали сюда, мы увидели, что город красивый, со своей душой, своим характером. А мы эстеты, нам нужно, чтобы было красиво. Нам очень повезло с квартирой. Она появилась буквально из неоткуда. Очень трудно вообще-то найти квартиру постоянную, потому что здесь люди сдают туристам по дням. И тут появилась эта квартира. Действительно, это визуально очень красиво. Она по размеру подходила - две комнаты, как раз для нас двоих было хорошо. Мансарда, выход на крышу и терраса. Весь город - эти черепичные оранжевые крыши. В общем, очень красиво.

Катя: То есть вы как въехали в эту квартиру, так и живете?

Валерий: Да, нам повезло с хозяевами. Это была фирма, а не люди. Иной раз хозяева разные бывают. Но минусы тоже были. Во-первых, жить в мансарде - это не самый лучший вариант, как оказалось. Я первый раз жил в мансарде. Летом она нагревается (крыша). Зимой у нас часто здесь бури, дожди. Это и зимой, и летом бывает. Шторм.

Катя: Барабанит.

Валерий: И если это бури, то тебе кажется, что это последняя твоя ночь здесь, потому что все шатается. Дом у нас с XVI века. Он каменный, хороший, но сама мансарда уже не настолько крепкая.

Средневековый город, улочки 2-3 метра. Он весь каменный. Каждый чих раздаётся на весь город. Сейчас строительные работы ведут: сверлят и пилят. Весной это будет у тебя всё время. С тобой этот звук. Туристы летом тоже всё время с тобой. Ночью тоже.

Катя: То есть прямо на набережной ходят толпы туристов.

Валерий: Мы рано ложимся спать, мы рано встаем, мы работаем, мы здесь живём. А туристы приехали отдохнуть. Даже если они просто разговариваю, не очень громко, то это всё равно будет, что они сидят над твоим ухом в 3 метрах и просто разговаривают. С такой акустикой, конечно, тяжело.

И чайки. Эти милейшие «романтичные» птицы. Когда они рядышком рот разевают... И всё. В 3 часа ночи просыпаешься от крика чайки, которая рядом с твоим окном. Потом выходит какой-нибудь англичанин, начинает с ней спорить. Ты кричишь: «Зачем ты здесь?» И всё это продолжается 11 лет. Но вид... Вид уж очень красивый.

На Адриатике мы все знаем, что мы живём на юге. Так считается. И поэтому здесь нет центрального отопления. Зимой все отапливают, как могут. Электричество дорогое, поэтому прохладно. Зимой в доме прохладно. Всё это как-то накопилось в нас. И через 11 лет мы решили переселиться в Любляну. Акустические факторы. Тепловой фактор. А в Любляне центральное отопление. Я 3 года живу в Любляне, каждый день утром встаю, а дома тепло. Это чудо. До сих пор не могу привыкнуть.

Катя: А сколько стоит квартира такая двухкомнатная?

Валерий: Мы снимали за 800 евро.

Катя: Это получается самый центр?

Валерий: Да.

Катя: И самые жирные чайки.

Валерий: До моря у нас 30 метров.

Катя: А в Любляне сейчас что за квартира, в которой вы живёте? Сколько она стоит?

Валерий: В Любляне сейчас у нас большая трёхкомнатная квартира. Хорошая хозяйка, очень с хозяйкой повезло. Это не самый центр, это окраина центра, можно так сказать. 1 200 евро.

Катя: А сколько коммунальные услуги?

Валерий: Кстати, в Пиране коммунальные услуги выходили дороже у нас.

Катя: Да?

Валерий: Да. Дороже электричество. Здесь как-то по-другому они считают. Выходит примерно около 300 евро за месяц.

Катя: За всю коммуналку?

Валерий: Да. Плюс-минус.

Катя: Раз уж мы говорим про передвижение, как транспортная система здесь устроена?

Валерий: Внутри Пирана всё пешком. Его можно обойти за 15 минут. В Словении хорошее автобусное сообщение. У нас нет машины, поэтому мы всё время ездили на автобусах. Так как Любляна находится в центре страны, то там практически везде легко достаточно доехать на общественном транспорте. Поезда ходят. С железнодорожным транспортом похуже: реже и всякие перебои. Здесь, конечно, у большинства людей машины. Везде можно доехать. Страна небольшая. Легко попасть на море, легко попасть в горы, леса. Природа здесь очень хорошая.

Катя: Рассказывают, что словенцы это очень ценят.

Валерий: Мне нравится их отношение к своей стране. Они, естественно, патриоты. Всё с этим хорошо. Но нет никакой великодержавности, что мы избранные народы, мы самые великие. Нормально к себе относятся, достаточно скромны в этом отношении. Они ценят то, что есть. И если уж у них нет супервыдающейся культуры, как в Австрии соседней или в Италии, они ценят то, что у них есть. А у них есть эта природа. Они ее берегут. Даже сравнивая с соседями нашими (с Хорватией, с Италией), здесь гораздо чище, даже само побережье. Я помню Черногорию, куда я ездил, - после Словении поразили пляжи, заваленные пластиком. Здесь это не возможно. Здесь, если даже выносит море что-то...

Катя: Все убирают.

Валерий: Я сам, например, иду, просто подбираю и выкидываю. Потому что это одна бутылка, две. Любой человек, который здесь живет, как-то естественно начинает заботься об этом, потому что везде чисто, хочется это как-то соблюдать. Это отношение к природе здесь и государством поддерживается, и самими людьми.

Катя: Насколько дорого и дешево здесь жить? Сколько надо иметь денег, чтобы здесь чувствовать себя спокойно?

Валерий: Довольно дорого, я бы сказал.

Катя: Ты ешь дома, я так понимаю. Сколько у вас получается на двоих бюджет?

Валерий: Скажем, 500 евро у нас примерно может уходит на двоих в месяц. Мы покупали все в основном на рынке. Местные крестьяне привозят сюда. Оливковое масло свое, потому что здесь у нас оливковые сады. Вино. Яйца очень вкусные. Мы познакомились с господ Петер. Каждую пятницу я у него покупал яйца. Я таких яиц вообще никогда в жизни нигде не пробовал.

Катя: Получается, что Пиран - это город, скорее, для уединенной жизни?

Валерий: Да, для престарелых.

Катя: Я хотела не это сказать. Я хотела сказать - для тех, кто работает онлайн.

Валерий: Или в туристическом бизнесе, например. Потому что Пиран круглогодично туристический. Это не зависит от тепла. Так как красивый город, сюда туристов привозят просто посмотреть. Здесь поэтому никогда не закрываются кафе и рестораны в течение года, они всегда работают. При том, что здесь 4 тысячи населения, за год (еще до ковида, до эпидемии) проходило 2,5 миллиона туристов только через Пиран. В стране вообще 2 миллиона населения.

Катя: Расскажи про свое уединение. Чем ты занимаешься?

Валерий: Я всю жизнь занимаюсь работой с людьми в так называемых помогающих профессиях. Я когда-то начинал как тренер личностного развития, это были тренинги. Мне было 20 с небольшим лет, я попал в такую компанию. Потом я развивался в направлениях, как бы это назвать, парапсихологических, то есть рядом с психологией. Я не психолог по образованию. Потом, когда мы сюда переехали, занимались веб-дизайном с моей подругой.

Катя: Когда вы сюда переехали…

Валерий: У нас была идея заняться jewelry. По-русски как сказать?

Катя: Украшения.

Валерий: Да, делать украшения.

Катя: Я помню, у меня есть сережки ваши.

Валерий: Мы купили всякое оборудование. Мы хотели этим заняться и вроде как начали. Но чтобы выйти на такой рынок нужно время, а нам нужно было срочно. И мы нашли очень странную нишу - дизайны чехлов для телефонов. Тогда только разные смартфоны стали популярны. Какие-то интересные дизайны были редкостью. Мы это делали, и как-то на это жили. В общем, это нас обеспечивало.

Катя: Да, судя по дизайну твоего телефона.

Валерий: Но в какой-то момент я понял, что все-таки это не дело моей жизни. Я вернулся к тому, что было ценно для меня. Мне нужно было найти какую-то новую форму этих занятий. Физически группы здесь я точно не мог вести, я не знал языка. В этом городе это тоже не было возможно. С кем здесь проводить? И тогда моя подруга мне подсказала: «Давай онлайн делай». Я говорю: «Что делать онлайн?» Она говорит: «Ты медитируешь всю жизнь».

Уже во всём мире начал тренд развиваться, так называемый mindfulness. Это, собственно, практика осознанности. Он стал развиваться в разных компаниях: Google, Apple, такие огромные большие приглашали тренеров, чтобы тренировать своих сотрудников практике осознанности. Это специальный метод, который вырос из буддийской практики. Они его просто оттуда взяли и как-то адаптировали к своим нуждам. Подруга сделала для меня блог, я начал вести этот блог. Сначала просто писал. Какой-то у меня свой стиль выработался постепенно.

Катя: Очень красивый стиль.

Валерий: Назвал этот проект «Будда в городе». Потому что мне важен город, как социальная жизнь.

Катя: То есть не обязательно уходить в монастырь, чтобы быть буддистом?

Валерий: Да. Можем ли мы пробуждаться? Делаться более осознанными, внимательными в жизни там, где мы есть? Я купил в супермаркете какой-то дешёвый микрофон и сделал такую программу. Первую - на русском языке. Люди её купили. И я понял, что можно этим ещё и зарабатывать на жизнь. Я начал создавать сообщество. Точнее оно само как-то наросло на эту программу. В Facebook группа и так далее. А потом Zoom. Всё облегчилось совсем. И с тех пор я так и работаю. У меня есть свое русскоязычное сообщество.

Катя: То есть ты проводишь онлайн-медитации, встречи.

Валерий: Да, встречи.

Катя: У тебя есть видео и аудио подкасты. И вообще шикарный сайт, на котором чего только нет. Ты прекрасно пишешь, хочу я тебе сказать.

Валерий: Спасибо.

Катя: Тебя читать - это наслаждение. Именно про буддизм и про осознанность. Я никогда не читала подобных текстов. Последние 3 года, с февраля 2022 года, ты ведёшь очень крутой социальный проект. Расскажи про свою миссию в это время.

Валерий: Это связано с историей моей личной истории и историей проекта «Будда в городе». Кстати, есть современное движение буддийское, которое называется Engaged буддизм, то есть буддизм, который вовлечён в социальную активность. По-своему, следуя буддийским ценностям, воплощая буддийские ценности, практика дхармы охватывает всю жизнь. Большая часть этики в этой практике, большая часть осознанности. И из неё ещё появляется так называемая мудрость. То есть те выборы, которые ты совершаешь каким-то более мудрым образом, учитывая этическую часть и учитывая это большее понимание, большую осознанность и внимательность к тому, что происходит.

Я могу себя отнести к этому движению вполне. Я комментировал, писал в каких-то разных социальных политических процессах. Были мои близкие друзья уже, не просто какие-то клиенты. Я решил для начала просто каждый день проводить встречи, куда могут прийти все, кто хочет. Это открытые встречи. И мы в основном делали телесные упражнения, просто говорили.

Катя: Это дыхание? Что ты имеешь в виду?

Валерий: Это дыхание, прикосновение, разные очень простые физические упражнения, которые человек может сделать, чтобы немножко разблокировать энергию внутри. Мы начали встречаться каждый день, делали упражнения, потом ещё разговаривали. Разговоры были очень важны. Месяц, второй, третий, каждый день.

Катя: Получается, что теперь уже 3 года каждый день? И это 2 раза в день?

Валерий: Я решил, что буду это делать, пока я буду в силах. Пока я жив - здоров.

Катя: А чтобы не быть таким общим, у тебя есть какой-нибудь дзен за 3 предложения? Или буддизм для чайников?

Валерий: Знаешь, у меня есть маленькая история, где в конце будет 3 предложения. Сначала побольше. Был такой известный учитель дзен Широко Судзуки - человек, который принёс это учение во многом на Запад. И у него была дочь. Он дочь как-то отправил к другому учителю учиться дзен. А ей было лет 9-10. Она возвращается и говорит: «Пап, я ничего не понимаю. О чём это? Ты можешь мне, как ребенку, объяснить, что такое буддизм?» Говорит: «Понимаешь, буддизм - это принять всё, как есть, и сделать немножко лучше».

Катя: 2 предложения. Класс!

Валерий: Почему важна осознанность? У вас «Осознанная релокация» называется, да?

Катя: Да.

Валерий: Осознанность - это способность отдавать себе отчёт в том, что происходит. Я вижу. И я не просто вижу, а я знаю, что я вижу. Я могу пить кофе и могу просто чувствовать, смотреть в телефон. И даже тогда я не очень чувствую. Чувствую, но так... А могу пить кофе и быть внимательным к самим оттенкам этого вкуса, получать удовольствие от этого и ещё одновременно знать, что это происходит сейчас со мной.

Катя: Метапозиция?

Валерий: Метапозиция, да. Проблема наша сейчас, что мы попадаем в колею мыслительную какой-то своей внутренней истории. У нас появляется какой-то взгляд определённый на жизнь. Я считаю, что это объективная истина, что все так и должны смотреть на жизнь. А это просто не так. Каждый человек смотрит со своей точки зрения. И чтобы мне просто даже просто встретиться с другим, мне нужно вообще понять, что этот человек из другой точки смотрит. Мне нужно увидеть другую точку зрения. А чтобы это сделать, мне нужно свою точку зрения увидеть. И, соответственно, нужна какая-то метапозиция. Мне нужно выйти за пределы своей узкой точки зрения.

Катя: Это и есть осознанность?

Валерий: Это один из факторов. Когда мы говорим: «Признать всё, что есть. Как есть». Это признать, что сейчас происходит: где я, как я себя чувствую, какие у меня переживания, эмоции. Очень часто я ведь не просто думаю про что-то, у меня же ещё эти мысли связаны с определенной эмоциональной заряженностью, эмоциональной окраской. Могу быть печальным, злым, обиженным, каким угодно, разным, могу быть спокойным. И если я внутри это чувствую, то оно начинает меня подталкивать к определенным действиям. Если, опять же, я только внутри этого, то тогда я могу таких действий наделать, что через какое-то время, выйдя из этой ситуации, я начинаю жалеть. Я думаю: «Кто это сделал вообще? Зачем это было?»

Катя: Знакомо.

Валерий: Так вот, осознанность позволяет нам выйти немножко за пределы этого и замечать, что меня драйвит, что меня подталкивает к определенным действиям. Это не бином Ньютона.

Я думаю, что у любого человека есть какой-то уровень осознанности. Сейчас у нас политика мировая происходит ещё, и мы наблюдаем, что происходит вообще. Большую мировую политику: что эти люди говорят, как они действуют, почему они так делают, порывы у них такие возникают. Порывы у них все время. Они вообще куда-то могут заглянуть чуть-чуть подальше, чем за свои эмоции. Поэтому нам нужен какой-то уровень осознанности метапозиции, просто тренировка определенных ментальных качеств, качеств внимания.

А второе, что он сказал, что нужно это сделать немножко лучше, более широкую картину увидеть. Что сейчас будет более эффективно, более уместно, более, может быть, этично. Потому что если здесь большую часть убирают, то что важно тогда, что ценно? И здесь мы делаем какие-то выборы. Мы можем их делать на основе этих внутренних каких-то порывов и своей какой-то узкой картины мира либо на основании более глубоких ценностей. Для меня буддизм про это.

Катя: Мы называемся «Осознанная релокация». Мы хотим, чтобы люди, которые переезжают в другие страны, подходили к этому осознанно. Могли посмотреть нашу программу и посмотреть, как их соотечественники живут в разных странах. Может быть, у тебя есть какие-то подсказки для нас, релокантов, которые могут просто помочь в жизни? Потому что, конечно же, релокация – это всегда сложности.

Валерий: Тот контекст, который я предлагаю, буддийский - это такая базовая подложка всего. Это способность отдать себе отчет в том, что происходит. Вы все-таки это слово в другом контексте применяете. Это такой выбор из того, что вы знаете. И, конечно, чем больше у вас будет информации, тем лучше. Тогда вы сделаете осознанный выбор. Вы сознательно выберете. Если как-то совместить эти два контекста, как помогает моя осознанность, ваша осознанность...

Катя: Да, я именно про это хочу сказать.

Валерий: Если я способен отдавать себе отчет в том, что со мной происходит, какой именно процесс, тогда, может быть, я буду впадать в меньшие иллюзии, например, по поводу какого-то места. Очень часто ведь люди очаровываются. Я приехал сюда, и здесь так красиво, так прекрасно. Я вышел на эту крышу - море вокруг. Я приехал в мае, я еще не пожил зиму, я не услышал чаек. Я еще не встретился с туристами как следует. То есть я этого всего не знаю. Я могу очароваться.

А потом я встречаюсь с другими факторами, и тогда я начинаю разочаровываться. И если я в момент очарования осознаю, что я очарован сейчас. Красота, она красота. Она красива, она есть, она здесь. Я ее вижу, я сознаю, что я вижу эту красоту. Но я могу сейчас спросить? «Это все? Или есть еще что-то? Какие еще мне нужно собрать данные про это место, чтобы узнать о нем больше?». Моя осознанность, которую я практикую, позволяет меньше очаровываться. Это такая практика разочарования - смотреть на жизнь, как она есть, учитывая свои переживания этой жизни. Я помню, что какой-то подвох будет. Есть другие факторы, нужно мне их учесть тоже. Они ожидают одного, встречаясь с чем-то другим. Так вот, не надо ожидать чего-то одного, надо ждать чего-то два, чего-то три, чего-то десять.

Катя: То, о чем ты говоришь, можно назвать еще и критическим мышлением. Есть ли какая-то разница между осознанностью и ...

Валерий: Да. Если мы говорим именно в буддийском смысле, то осознанность в буддийском смысле - это первичная способность отдать себе отчет. Она еще перед мышлением. Осознанность осознает само мышление как таковое. У меня может быть мысль, и это может быть мысль дурацкая совершенно какая-то, мусорная. Я увлекся чем-нибудь в какой-то своей истории, не критично к ней отношусь совершенно. А могу мыслить критично: рассматривать, анализировать, этически как-то взвешивать - что хорошо, что плохо. Это уже критическое мышление, это уже очень хорошо. Но осознаю ли я еще свое критическое мышление при этом? Есть ли у меня еще метапозиция больше, чем эта? И вот осознанность, которой я тренирую и обучаю, - это именно такая осознанность. Она больше.

Катя: Она как бы включает, стоит над. Поэтому она и мета, и ты ею видишь, что думаешь критически или пьешь кофе.

Валерий: Да. Получается, что я не внутри этого, а больше этого. Оно внутри меня. Я был несколько лет назад на море в Турции, мы там проводили с моим товарищем ретрит. Наша участница нашла телефон на пляже. Спросила, не потерял ли кто-то из наших. Из наших никто не терял. Телефон она оставила пока себе, но сообщила всем в отеле. К вечеру кто-то пришел из соседнего отеля, сказали, что женщина потеряла. Как выяснилось, женщина подумала, что этот телефон у нее украла горничная. Она обвинила горничную. Потом ей сообщили, что телефон нашелся, он в соседнем отеле, его надо забрать. Они все пришли: полиция пришла к нам, эта женщина пришла, горничная. Все собрались. Мы как в зрительном зале сидели.

Катя: Агата Кристи прямо.

Валерий: Да. Я смотрел на эту женщину. На ее мучительный процесс соотнесения с реальностью. Она настолько глубоко вошла в свою историю, что телефон она не могла потерять, что у нее украли. Как ее корежит всю. Ее подруга говорит нашей участнице, которая нашла: «Спасибо!» А она даже «спасибо» не может произнести, потому что ей нужно как-то из этой готовой истории выйти: у нее украли телефон, она тут вообще ни при чем, и она - жертва. Принять то, что это ее вина, что она потеряла. Хотя бы поблагодарить людей, которые нашли этот телефон. Особенно если это эмоционально заряжено, какие-то обиды часто бывают: человек уже обиделся. Человеку вернули телефон, скажи: «Спасибо». У нее застряло это «спасибо» в горле комом. Она не может. В итоге сквозь зубы «спасибо» сказала и ушла. Такого очень много у нас в жизни. Мы попадаем в ловушки этих своих нарративов постоянно.

Катя: Про монахов, которые шли вдоль реки и познали дзен расскажи.

Валерий: Да, это очень красиво. Два монаха идут, дождь, как-то все не очень хорошо. Доходят до реки, до ручья. Стоит красивая девушка в кимоно, она не хочет грязнить свою одежду. Один из монахов берет ее на закорки и переносит через ручей, оставляет. Они идут дальше, молчат. Второй молчит, полчаса идет, час идет, потом прорывает его: «Мы монахи, мы не можем, не имеем права трогать женщин, дотрагиваться до них, а ты ее на себя посадил». Второй говорит: «Слушай, я эту девушку оставил у реки, а ты ее целый час несешь на себе». Такая притча про внутреннюю историю, которую мы несем на себе. Очень сложно отпустить бывает.

Катя: Бывает ведь такое, что нарратив вроде есть, но у некоторых людей он очень быстро меняется. Был такой, стал сякой.

Валерий: Когда он не укоренен в каких-то ценностях, в том, что важно, тогда он, действительно, очень легко может менять свою позицию в отношении чего-либо, особенно в каких-то моральных, этических ситуациях. Приспособленец бывает какой-то. Поэтому лично мне mindfulness недостаточно. Когда начало развиваться движение mindfulness на Западе... «Полнота внимания», если точный перевод. Если мы берем только этот инструмент, то из него уходит этическая позиция какая-то. Потому что я просто осознаю все.

Катя: Да, и оно...

Валерий: Например, наш философ Жижек. Наш словенский, знаменитый на весь мир философ Жижек. Он вообще антибуддист. Он не понимает в буддизме ничего. Я слушал его лекции, не понимает человека, потому что не входит туда глубоко. Почему мне именно ценен буддизм как таковой? Я говорил, что буддизме есть два важных крыла.

Катя: Это наблюдение…

Валерий: Это mindfulness. Это этика.

Катя: Да, этика.

Валерий: В этике важно быть укорененным. Важно понимать - что хорошо, что плохо, что зло, что добро. И следовать этому. Следовать ценностям. У нас есть психологический термин - «аффект». Какое-то чувство приходящее. Оно меня может захватывать. Но у меня есть также еще и ценность.

Самый простой пример. Я люблю какого-то человека. Предположим, я люблю тебя. Ты живой человек, ты можешь вести себя не всегда так, как я хочу, что-то сказать мне, что-то сделать не то. И тогда, несмотря на всю свою любовь к тебе, я могу разозлиться или обидеться. Меня захватит этот аффект. Я последую за ним, за этой мотивацией. И, например, на тебя наору, произведу действие из этого чувства, которое в свою очередь тебя обидит. Это нарушит наши отношения.

Когда мы говорим о буддистской практике, то для нас важно понимать какой-то набор ценностей? На какие ценности мы опираемся? Что мы вообще здесь делаем? Что в жизни важно? Что не важно? Чему имеет смысл следовать, а чему нет? И тогда, при добавлении этого mindfulness (этой осознанности), мы просто стараемся отпускать аффекты, не следовать за ними. В большей степени выбирать следовать за ценностями. Ценности неизменны.

В буддизме есть такое слово «дхарма». Это путь. Древнеиндийские языки (санскрит самый известный) очень близки оказались к славянским языкам. Это индоевропейская группа языков. С литовским языком, кстати, много близости в санскрите. Слово «дхарма» восходит к такому про-индоевропейскому корню «др».

Катя: «Др»?

Валерий: Да, с придыханием. Поэтому они говорят «дхарма». Фактически, это «др». К этому же корню восходят такие слова русские, как «дружба».

Катя: Дружба, да.

Валерий: «Дружина». «Древо». А что такое дружба, например? Это когда два человека отдельны друг от друга, но их связывает некая сила, которую мы называем дружба, сила притяжения. Например, два человека могут дружить всю жизнь. Так вот это «др» - это такая структура, которая держит что-то вместе. Кстати, в славянском языке слово «дружина» означает семью.

Слово «дхарма» на индийском языке, на санскрите - это такая структура жизни, которой мы следуем. Это путь, состоящий из определенных ценностей, которые как отдельные молекулы, как атомы составляют некую молекулярную структуру. Структуру жизни. Чему мы следуем. Человек, идущий путем буддийским, следует своей дхарме. И с нее он уже не сбивается. А если сбивается, то он возвращается. Поэтому одной mindfulness, одной осознанности, одной метапозиции, на мой взгляд, недостаточно.

Катя: Потому что mindfulness как бы ведет к отстраненности?

Валерий: К отстраненности, к апатии. Часто буддистов обвиняют в том, что они как раз не участвуют ни в какой социальной жизни, что они вышли из нее, что они живут в каких-то своих монастырях. Сам Будда, если взять этого человека, жил 2 500 лет назад. Он пробудился, прозрел свою истину. А что он к людям-то пошел? Он же потом 45 лет преподавал. Тоже для чего-то? Почему-то ему было важно поделиться этим, сделать людям лучше.

Катя: То есть он видел в этом ценность?

Валерий: Да, конечно.

Катя: И поэтому остался. А скажи, этот путь как-то зависит от местоположения в пространстве? От того, где ты живешь, в какой стране?

Валерий: У меня есть маленькая история про это. Был такой дзенский учитель, дзенский мастер - Юньмен. Ученик его спросил: «Что такое самая высшая буддийская истина?» Как обычно, ученик о чем-то спрашивает учителя и тот должен что-то ответить. Он сказал: «Уместные выражения». «Уместные выражения чего?» «Уместные выражения себя».

Если мы говорим «уместное», то где это умещается? Оно умещается всегда в каких-то обстоятельствах. Поэтому если у нас есть дхарма как определенный набор ценностей и структура ценностей, то они реализуются всегда в каком-то конкретном месте, в конкретных жизненных обстоятельствах. Если я приезжаю, например, в какое-то новое место, я сюда приехал со своими ценностями дхармическими, со своим путем, но встречаюсь я с конкретным местом, с конкретными людьми, с конкретными жизненными ситуациями. Вопрос - как я уместным образом реализую эту свою дхарму здесь, при встрече с конкретными обстоятельствами.

Катя: В конкретных действиях и в конкретной локации.

Валерий: Да, в конкретной локации, в конкретном месте, где мы живем. Поэтому при перемене места это место тоже задает какие-то свои обстоятельства всегда.

Я так... Вот закат. Когда эти рыбаки здесь на закате, они всегда очень красиво здесь стоят.